— 290 —
1899 году производство составляло 682.470 гектолитров. Душевое потребление, если рассчитать на пятидесятиградусную водку, составляло в 1881—1885 году 9,40 литров, в 1891— 95 году 8,80 литров. Уменьшение потребления произошло настолько незначительное, что сами голландцы должны были сознаться, что ограничение числа питейных заведений не дало тех результатов, каких ожидали от этой реформы.
Если бы даже было доказано, что два факта—увеличение числа питейных заведений и рост потребления — идут рука об руку, то и в таком случае этого внешняго совпадения было бы недостаточно для того, чтобы доказать определенную причинную зависимость между двумя отмеченными явлениями. В Бельгии, скажем, потребление спирта постепенно повышалось в восьмидесятых и девяностых годах прошлого столетия, с 1,98 ведра в 1885 году оно дошло до 2,13 ведер в 1894 году. Параллельно с таким ростом потребления росло и число питейных заведений. Но эти данные, как справедливо замечает И. Р. Минцлов, отнюдь не дают нам права решить, возрастает ли пьянство вследствие увеличения числа кабаков или, наоборот, число кабаков увеличивается вследствие усиленной потребности в них населения.
Данные русской действительности служат ярким доказательством того, что число питейных заведений не имеет заметного влияния на размеры потребления. Нет решительно никаких оснований думать, чтобы потребители закрытых питейных заведений перестали пить исключительно в силу того, что водку достать теперь стало труднее. Потребность в алкоголе вследствие закрытия десятка—другого питейных заведений нисколько не иссякнет. «В условиях реальной жизни,— говорит В. К. Дмитриев, — районы, обслуживаемые каждым из заведений, никогда не бывают вполне изолированы один от другого, но, как общее правило, имеется большее или меньшее число пунктов, в одинаковой мере тяготеющих к двум или даже нескольким заведениям. Население таких пунктов по закрытии одного заведения с таким же (или почти с таким же) удобством может удовлетворить свой спрос в соседнем заведении, оборот которого, блогодаря
291 —
этому, неизбежно возрастет на всю сумму оборота закрывшогося заведения».
Так было у нас в семидесятых годах прошлого столетия. В 1873 году у нас было 204 тысячи питейных заведений с продажей водки. Потребление (в ведрах абсолютного алкоголя) составляло 29.045 тыс. ведер. В 1874 году число питейных заведений сразу сократилось до 143 тысяч, а размеры потребления уменьшились весьма незначительно, выразившись в 28.926 тыс. ведер. Соответственно уменьшению числа питейных заведений увеличились обороты каждого из оставшихся. В 1873 году сбыт одного заведения составлял в среднем 142 ведра водки. В 1874 году средний оборот одного заведения возрос уже до 202 ведер. В дальнейшем движение потребления еще больше доказывает нам, какую ничтожную роль играет число питейных заведений в качестве причины алкоголизма. В 1878 году число питейных заведений доходит до 126 тысяч, а потребление снова поднимается до 29.007 тыс. ведер, средний оборот одного заведения повышается уже до 231 ведра. В 1879 году число питейных заведений составляет всего 131 тыс. (вместо 204 тыс. в 1873 году), а потребление дает резкий скачок вверх, доходит до 31.865 тыс. ведер, а оборот, приходящийся на одно заведение, увеличивается до 243 ведер.
Но особенно сильное сокращение числа питейных заведений имело место после введения казенной винной монополии. Ведь главные меры, выдвигавшияся при казенной продаже вина против злоупотребления спиртными напитками, сводились к ограничению числа мест продажи водки вообще и к возможному закрытию мест распивочной продажи, сведению их к минимальному числу, так как распивочные были признаны особенно вредным типом питейных заведений, наиболее способствовавшим распространению в народе пьянства.
И действительно, сокращение числа питейных заведений и массовое закрытие распивочных проведено было в жизнь, по крайней мере, с внешней стороны весьма решительно. «В 1898 году число питейных заведений вообще (с продажей водки) сократилось по сравнению с домонопольным временем