— 289 —
авторитетных авторов. Даже Бер не отрицает, что во многих прусских провинциях не замечается параллелизма между увеличением числа питейных заведении и развитием пьянства. Нечего говорить о том, что доступность водки может несколько увеличить ея потребление. Роскошные рестораны с манящими взор блеском и роскошью привлекают потребителей и заставляют их раскошеливаться на вино в большей мере, чем они этого хотели бы. Но отсюда еще чрезвычайно далеко до утверждения, что торговля вином не подчиняется общим законам спроса и предложения и что одной из главныхъ* причин пьянства является помещение крупных капиталов в производство алкоголя и рост числа питейных заведений. Как ни подойти к этому вопросу, решение для него имеется только одно. Предложение спиртных напитков создается спросом на них. Предприниматели потому вкладывают крупный капитал в производство алкоголя? что они хорошо уверены в возможности легко найти для своих продуктов широкий сбыт. Предложение в данном случае потому имеет такой крупный успех, что оно зиждется на потребности широких масс населения. Не будь этой потребности, никакие роскошные рестораны и миллионы питейных заведений не могли бы ее создать.
Доказательств высказанной только что мысли мы могли бы привести немало. Во многих местах решительная борьба с алкоголизмом начиналась с ограничения числа питейных заведений. Поверхностные наблюдатели народной жизни ополчались против мест продажи нитей, не понимая, что закрытием нескольких кабаков и трактиров нельзя искоренить народного обычая, покоющогося на определенной потребности масс. И что же? Эта мера оказывалась бессильной в борьбе против злоупотребления вином. В 1882 году в Голландии имелось 43.950 питейных заведений. Решено было сократить число этих «очогов заразы», и в 1899 году питейных заведений оставалось только 24.000. Число мест продажи спирта сокращено было на половину, а потребление от этого почти не уменьшилось. В 1890 году производство спиртных напитков выразилось в количестве 679.738 гектолитров, в
— 290 —
1899 году производство составляло 682.470 гектолитров. Душевое потребление, если рассчитать на пятидесятиградусную водку, составляло в 1881—1885 году 9,40 литров, в 1891— 95 году 8,80 литров. Уменьшение потребления произошло настолько незначительное, что сами голландцы должны были сознаться, что ограничение числа питейных заведений не дало тех результатов, каких ожидали от этой реформы.
Если бы даже было доказано, что два факта—увеличение числа питейных заведений и рост потребления — идут рука об руку, то и в таком случае этого внешняго совпадения было бы недостаточно для того, чтобы доказать определенную причинную зависимость между двумя отмеченными явлениями. В Бельгии, скажем, потребление спирта постепенно повышалось в восьмидесятых и девяностых годах прошлого столетия, с 1,98 ведра в 1885 году оно дошло до 2,13 ведер в 1894 году. Параллельно с таким ростом потребления росло и число питейных заведений. Но эти данные, как справедливо замечает И. Р. Минцлов, отнюдь не дают нам права решить, возрастает ли пьянство вследствие увеличения числа кабаков или, наоборот, число кабаков увеличивается вследствие усиленной потребности в них населения.
Данные русской действительности служат ярким доказательством того, что число питейных заведений не имеет заметного влияния на размеры потребления. Нет решительно никаких оснований думать, чтобы потребители закрытых питейных заведений перестали пить исключительно в силу того, что водку достать теперь стало труднее. Потребность в алкоголе вследствие закрытия десятка—другого питейных заведений нисколько не иссякнет. «В условиях реальной жизни,— говорит В. К. Дмитриев, — районы, обслуживаемые каждым из заведений, никогда не бывают вполне изолированы один от другого, но, как общее правило, имеется большее или меньшее число пунктов, в одинаковой мере тяготеющих к двум или даже нескольким заведениям. Население таких пунктов по закрытии одного заведения с таким же (или почти с таким же) удобством может удовлетворить свой спрос в соседнем заведении, оборот которого, блогодаря