276 —
5. Психологические мотивы пьянства.
Мы уже говорили (см. стр. 110—113), что алкоголь устраняет работу задерживающих центров, что он прекращает деятельность тех сложных живых аппаратов, которые' дают знать человеку об угрожающей ему опасности и заставляют во время принять меры для ея предотвращения. Алкоголь, как мы видели, устраняет чувство голода, иными словами прекращает деятельность дивного механизма, назначение которого давать нам знать, что организм для сохранения своих сил нуждается в пище. Алкоголь прогоняет чувство усталости, напоминающее о необходимости отдыха, устраняет скуку и тоску, рассеивает недовольство,—эти сложные переживания, толкающия людей вперед, заставляющия их искать новых лучших форм общежития.
Что же заставляет человека итти против себя и насильно заглушать те ощущения и чувства, которые дружески напоминают ему о всех его недочетах, заставляют его вовремя удовлетворять все свои жизненные насущные нужды? Каковы психологические мотивы, толкающие человека к вину, хотя оно грозит ему прекращением живой работы дивныхъ' сигнальных аппаратов, предупреждающих о близкой беде?
Психология человека, предающогося пьянству, совершенно понятна. Когда у нас имеется друг, неустанно напоминающий нам о недостатках, которые мы в состоянии устранить, мы будем очень блогодарны ему и во всем следовать его разумным указаниям. Если мы обезпечены материально, но в силу разных причин живем впроголодь, ютимся в скверном помещении, мы с блогодарностью примем увещания друга, не постеснившогося осветить всю неприглядность нашего существования и настойчиво рекомендовавшого нам изменить недостойный образ жизни. Если мы умственно достаточно развиты, обладаем всеми данными для того, чтобы служить хорошему делу, мы опять-таки будем признательны другу, который укажет нам на всю не-
— 277 —
допустимость праздности и заставит нас посвятить себя какой-либо творческой работе.
Но картина совершенно изменяется, если мы не в состоянии следовать голосу друга, как бы он ни был разумен и каким бы доброжелательством к нам он ни был проникнут. Если мы ютимся в лачуге потому, что у нас нет средств на наем сносного помещения, если мы вынуждены ходить в лохмотьях по той простой причине, что мы не в состоянии обезпечить себе приличную одежду, то друг, который будет нам постоянно указывать на тяжелые условия нашей жизни и будет настойчиво требовать их изменения, начнет нас, в конце-концов, основательно раздражать. И, если этот назойливый голос, постоянно твердящий о наших невзгодах, не умолкнет, если в наших ушах все время будут раздаваться его укоры, мы рады будем зажать ему рот, чтобы хоть на время избавиться! от его надоедливых напоминаний, от его требований перемен, которых мы не в силах осуществить.
Аппараты и приспособления, заложенные в нашем организме и указывающия нам на наши нужды, на необходимость их удовлетворения, уподобляются нашим друзьям, искренне желающим видеть нас довольными и счастливыми. И люди, которым легко удовлетворить свои нужды, как физическия, так и духовные, охотно прислушиваются к голосу друзей и идут навстречу бсем указаниям своих сигнальных аппаратов. Но человек, находящийся вечно под гнетом нужды и отчаяния, человек, постоянно испытывающий духовный голод, неспособный найти пути для его утоления,—такой человек будет рад хоть на время заглушить назойливый голос друзей, твердящий о несовершенствах его существования. Ему хочется отделаться от лютой правды, о которой безпощадно говорят ему его сигнальные аппараты, ему хочется уйти от печальной действительности с ея невзгодами, он жаждет воображаемого, призрачного счастья, если жизнь не обезпечила ему настоящого. Из сферы давящей житейской правды переходить иногда в мир фантазии, видеть окружающий мир в ином более розовом свете стало