— 272 —
Итак, взваливать на питейные обычаи всю ответственность за алкоголизм, охватывающий все более и более широкие круги населения, отнюдь еще не означает внести свет в эту темную область. Необходимо вскрыть сущность тех отношений, которые роковым образом привели к возникновению и процветанию печальных обычаев. Ведь обычаи не родятся из воздуха, как Минерва из головы Юпитера, и весь вопрос о причинах алкоголизма сводится к выяснению той почвы, на которой пагубные питейные привычки дали столь обильные и—увы!—столь же плачевные плоды.
Мы, конечно, хорошо понимаем, почему очень многие авторы так охотно валят на обычаи и привычки всю вину. Прежде всего нет ничего легче, чем дать такое простое объяснение сложной проблеме. Отчего люди предаются пьянству? Да оттого, что у них имеется привычка пить. Коротко, просто и ясно. Но ведь нужно еще объяснить, каким образом возникли эти привычки, откуда оне взялись, почему оне охватили такую массу людей. Такая задача оказывается гораздо более трудной. При решении ея нельзя уже отделаться простым переводом слов, простой тавтологией: люди предаются пьянству потому, что они «привыкли» предаваться этому пороку.
С другой стороны, упрощение причин пьянства уже больно упрощает и самые меры борьбы со злом. Если все дело в отвлеченном обычае, не имеющем никаких корней в окружающей социальной обстановке, то стоит только отменить этот обычай, поступить в ряды трезвенников, постараться увлечь на этот путь возможно большее число людей, и успех не заставит себя долго ждать. Сложная задача удачно разрешается при помощи простого зарока не пить, который должны дать все ныне пьющие. Алкоголизм после этого разлетится в прах, и грозный призрак вырождения, витающий над человечеством, перестанет нас тревожить.
Увы, для таких розовых мечтаний у нас нет почвы. Проповедь трезвости возникла чуть ли не в одно время с самим алкоголизмом. В течение десятков лет в разных
— 273 —
концах мира раздавалось трезвое слово, старались запугивать воображение народа страшными последствиями пьянства. А алкоголизм отнюдь не исчез с лица земли.
Нет, потребление алкоголя ростет, за ничтожными исключениями, во всех странах. Число жертв алкоголя увеличивается с каждым годом, несмотря на все сердечные и теплые слова увещания, с которыми обращаются трезвенники к населению, несмотря на никогда почти не умолкающие горячие призывы не пить, не губить душу и тело.
Мы должны поэтому притти к заключению, что личная воля не играет уже такой исключительной роли в судьбе лиц, предающихся пьянству. Приходится думать, что существуют особые силы, толкающия человека по пути «порока», несмотря на то, что против этого возмущаются его рассудок и его совесть. Сдержать свои стремления к вину многие люди не в силах, как бы хороша ни была направленная к ним проповедь. И так же, очевидно, не в силах избавиться от оков алкоголя человек, еще не превратившийся в пьяницу, но толкаемый на этот путь всеми обстоятельствами жизни. Значит, повторяем, человек пьет вовсе не оттого, что он безотчетно подражает другим, а потому, что в условиях окружающей его действительности имеются особые силы, заставляющия его вступить на путь подражания.
Справедливость, однако, требует заметить, что многие авторы, ставившие подражание и возникшие на этой почве питейные нравы на первом месте в ряду причин алкоголизма, пытались найти условия, поддерживающия и питающия установившиеся обычаи: «Чем объясняется, — спрашивает, например, д-р Нижегородцев, — господство у нас питейных обычаев и предрассудков, чем они поддерживаются? Незнакомством с физиологическим действием алкоголя, рабством воли, низкой ступенью умственного развития и просвещения, отсутствием здоровых развлечений». Ту же точку зрения отстаивает и д-р Коровин. «На основании моих наблюдений,—говорит он,—я пришел к выводу, что невыработка правильного угла зрения на жизнь, затем нфупраж-нениф с юных лет моральных начал и волевых актов,