— 189 —
социальные факторы, а отнюдь не одно лишь потребление алкоголя в том или ином количестве.
Что особенно бросается в глаза при изучении влияния алкоголизма на преступность, это отсутствие достаточно научной статистики для подтверждения этого влияния. Можно смело сказать, что нет двух авторов, у которых получились бы одинаковые цифры алкоголиков, причастных к преступлениям. Так, Марамба, секретарь-казначей центральной тюрьмы в Пуасси, указывает, что из 5.322 лиц, учинивших уголовные преступления, 3.536, т.-е. 66,4% были привычными алкоголиками. По данным уголовной статистики в Голландии в состоянии опьянения совершено было 75—88% преступлений. Ривьер констатирует на основании официальных данных среди осужденных в департаменте Нижней Сены во Франции 72% алкоголиков. В Германии же на основании тех же официальных данных среди осужденных мужчин было всего 41% алкоголиков, а среди женщин даже 18%.
По отношению к одной и той же стране мы находим различные данные у различных авторов. Так, по исследованию проф. Мазуана за период времени с 1874 по 1895 годъ* из общого числа 2.588 осужденных, поступивших в Лувенскую тюрьму, было 44,7% алкоголиков; среди приговоренных к пожизненным каторжным работам было 54,6% алкоголиков, к смертной казни—60%. Между тем на основании официальных бельгийских данных, относящихся к 1905 году, из 57.655 осужденных алкоголиков было 9,6%-
Такия же цифровые разногласия между авторами приходится отметить и по отношению к России. Так, в городе Казани, по исследованию д-ра Т. Кроля, из 3.226 уголовных дел в 1.377 делах или в 42,68% преступление совершено было лицами, находившимися в состоянии опьянения. В городе Могилеве, по данным д-ра Масленникова, из 7.376 уголовных дел, пьянство было замешано всего в 962 или в 13%. Наконец в Петербурге, по исследованиям д-ра Григорьева, из 10 тысяч уголовных дел, разбиравшихся в периоде 1897—1898 г., в 3.975 подсудимые при совершении преступления были пьяны или известны как пьяницы. Таким обра
— 190 —
зом в Петербурге процент преступников-алкоголиков составляет около 40.
Между тем по официальным данным, относящимся к 1904 и 1905 году, общими судебными установлениями осуждено было в пределах империи за различные преступления 96.359 лиц обоего пола. Из этого числа совершили преступление' в состоянии опьянения 5097 или 5,3%. Подвержены были привычному пьянству 1.687 осужденных или 1,8%. Мировыми судами за те же 1904—1905 годы осуждены были за проступки, наказуемые тюрьмой, 116.697 лиц. Из этого числа совершили проступок в состоянии опьянения 14.272 лица, т.-е. 12,2%. Подвержены привычному пьянству 11.509 осужденных (9,9%). Не подвержены хроническому алкоголизму 94.431 или 80,9%. Если сложить числа общих и мировых судов, то окажется, что из общого числа 213,056 осужденных за два года совершили преступление или проступок в пьяном виде 19.371 или 9,1 %. Подвержены привычному пьянству 13,196 или 6,2%.
Все это разнообразие цифр показывает прежде всего, что нет достаточной закономерности в вопросе о влиянии алкоголизма на преступность. С другой стороны, нужно думать, что данные различных авторов несогласованъ! между собой. Понятие опьянения, как справедливо замечает проф. Жи-жиленко, в большинстве случаев не выяснено. Авторы говорят о привычке к пьянству, о пьяницах, но каждый из них разумеет под этими словами нечто свое, не соответствующее представлениям другого автора. В Швейцарии, скажем, к числу преступлений, вызванных алкоголизмом, относятся только те, где пьянство сыграло роль непосредственной причины. В Англии же принимается во внимание не пьянство вообще, а пьянство, как особый проступок, караемый уголовным законом. В однех странах проводится известное различие между учинением преступления в состоянии опьянения и учинением его привычным пьяницей вообще, в других странах этого различия не делают и говорят о пьяницах. Ясно отсюда, что на основании данных статистики, совершенно несогласованных между собой, невозможно