— 123 —
бления вина в монопольном районе не служит препятствием даже неурожай и крайне бедственное положение». В подтверждение этого г. Бух приводит заявление гласного Усачева в заседании саратовского земского собрания в 1901 году о том, что, несмотря на голод, в одном селе казенная лавка продала водки на 2000 рублей за две недели.
На фоне голода и тяжкой нужды траты на спиртные напитки приобретают особенно жестокий смысл. Голодные люди несут в винную лавку последния крохи, которые могли бы им пригодиться на хлеб насущный, отдают на водку средства, которые могли бы хоть несколько поднять их скудное питание, и тем вернее доводят себя до всякого рода физических страданий, до тяжких недугов и преждевременной смерти.
А вот еще один не менее разительный факт из жизни нашей обездоленной деревни. Д-р Шингарев яркими красками рисует уровень экономического блогосостояния населения так называемых вымирающих деревень. «Целый ряд дворов, не имеющих возможности купить капусты, огурцов, мяса, целые семьи—без молока в течение круглого года! Да разве это не хроническое недоедание, не ужасная постоянная нищета, питающаяся ржаным хлебом, изредка кашей и опять-таки хлебом и больше ничемъ». И в этих вымирающих деревнях, среди этих несчастных бедняков водка занимала свое определенное постоянное место. Так, в 1900 году получено было в Животинном и Моховатке (названия вымирающих деревень) в виде акцизного сбора около 750 рублей. В первой деревне потреблено было 119 ведер, во второй 68,2 ведер водки. Еще одна интересная подробность. Многие дворы оставались без насущнейших жизненных припасов, буквально необходимых для питания. Так, гречневой крупы не было в 68 дворах Животинного и во всех дворах Моховатки, свежей капусты не имели 36 дворов Животинного и 10 Моховатки, даже квашеной капусты не имелось в 11 дворах Животинного и в четырех дворах Моховатки, огурцов и арбузов не ели в 49—58 дворах Животинного и Моховатки. Нечего и говорить относи
— 124 —
тельно мяса, сала, молока. Эти продукты были редкой роскошью для населения описываемых деревень. А вот водка была почти во всех дворах. Не было ея только в 7 дворах Животинного и в одном дворе Моховатки. Здесь ясно видно, что деньги, необходимые на питанье, шли на приобретение разрушительного яда!
Перед нами также обстоятельное описание экономического убожества Богородского уезда Московской губернии. При огромной недоимочности, при массе безкоровных, безлошадных и бесскотных дворов спиртные напитки поглощают у населения массу средств. На предметы питания население Богородского уезда затрачивает 5.187.379 рублей. Из этой суммы на хлебные продукты уходит 32,6%, на спиртные напитки затрачивается 24,1%, на сахарные продукты 9%, на рыбу 8,4%, на мясные продукты 7,3%. На табак приходится всего 1,3%, на яйца 0,07%. Беря абсолютные цифры, мы должны будем сказать, что крестьянское население Богородского уезда расходует в год на хлебные продукты—главный и самый существенный предмет питания—1.658.784 руб., а на крепкие напитки 1.250.702 рубля.
Перенесемся в рабочую среду. Мы и тут встречаемся с одним и тем же фактом. На водку тратятся значительные суммы, которые могли бы быть использованы для других целей, не в пример более полезных. Мы должны тут же оговориться, что мы далеко не сторонники того взгляда, что, не будь трат на водку, рабочие блогоденствовали бы. Напротив, мы придерживаемся того мнения, что при блогоденствии рабочих траты на спиртные напитки стали бы не столь нужными, да и на те деньги, которые тратятся в среднем на водку, большого блогоденствия не купишь. Мы только хотели подчеркнуть тот несомненный факт, что траты на спиртные напитки ложатся особенно мучительной тяжестью на плечи обездоленных масс, будь то крестьяне или рабочие, что для них эти траты представляются особенно ощутительными и заставляют особенно живо чувствовать значение алкоголизма, как социального бедствия.