название: «кружечный дворъ» тоже сделалось ругательным. Уже после Петра Великого, когда царствовала дочь его от Марты Скавронской Елизавета Петровна, было велено слова «кружечный дворъ» уничтожить, а называть кабаки «питейными домами», и при том не царскими питейными домами, а казенными. Еще позже, при государе Николае Павловиче, когда и «питейный домъ» прославился, один сановник, по фамилии Мордвинов, предлагал новое название: «лавка продажного вина». Но об этом речь ниже.
ГЛАВА VI. Как исчез царев кабак.
Несколько лет назад между двумя русскими министрами С. Ю. Витте и И. Л. Горемычным возник спор. Горемыкин убеждал, что надо распространить земския и городския общественные управления для заведывания местными хозяйственными делами (постройка дорог, мостов, больниц, школьных зданий и т. и.). А Витте убеждал, что, наоборот, земския и городския общественные управления не только нельзя распространять, но наоборот, надо существующия уничтожить. Вкратце доказательства таковы:
—В России верховная власть самодержавна. Она может делать все, не спрашиваясь, нравятся народу ея действия или не нравятся. Между тем в земствах и в городских общественных управлениях люди делают не то, что им приказано, а то, что они сами находят более правильным. Отсюда выходить три неудобства. Во-первых, выборные земцы, напр., решая свои местные общественные дела, естественно желают, чтобы и государственные дела решались выборными людьми, а не единоличной властью государя. Во-вторых, когда общественного управления нет, население разъединено и потому молчит, хотя бы распоряжение начальства ему не нравилось. Каждый человек чувствует, что один в поле не воин, и потому не прекословит. А когда население блогодаря, например, земству объединено, то оно уже чувствует свой силу, и осмеливается возражать не только против губернаторских распоряжений, но и против министерских циркуляров и даже против Высочайших указов. В-третьих, с каждым отдельным человеком самодержавное правительство может поступать, как угодно. Например, Родичев сам по себе или Петрункевич сам ио себе могут быть по желанию начальства и казнены, и помилованы. Иное дело, если те же Родичев и Петрункевичъ—выборные люди; например, гласные губернского земства. Их бы порой и хотелось наказать, но опасно, потому что могут выразить неудовольствие все избира-
— 21 —
тели. Значит, самое существование выборных людей неизбежно ограничивает самодержавие, мешает правительству всегда поступать так, как хочется. Витте вполне соглашался с тем, что выборное земство гораздо лучше, чем чиновники, устраивает дороги, больницы и все другое, необходимое для населения. Но—говорил онъ—главную задачу правительства составляют не эти мелочи, а поддержание и укрепление самодержавия. Поэтому необходимо выборное начало уничтожить.
Доказательства министра Витте собраны в написанной по его приказанию книге: «Самодержавие и земство». Горемыкин против этих доказательств ничего не мог возразить. И одно время в России было решено верховным правительством выборные земства постепенно упразднить. Необходимо, однако, заметить, что встарину хорошо понимали, почему всякое местное самоуправление и всякие выборы мешают самодержавию. И, напр., при царе Алексее Михайловиче, правительство исподоволь уничтожало уцелевший от былых времен обычай выбирать должностных лиц. Таким образом, уничтожились по немногу и выборные целовальники. Появились целовальники назначенные. И в отличие от прежних, выборных, их велено было называть «бурмистрами». Эти бурмистры, или управляющие кабаками, были, конечно, послушнее и удобнее выборных целовальников. Но они приносили и очень важное неудобство: население, очевидно, не могло отвечать за действия назначенного чиновника, а следовательно, и не обязано было платить из своего кармана в случае недовыручки в кабаке, или если бурмистр совершал растрату. Поэтому сам собой возникал вопрос:
— Как устроить, чтобы и целовальник был назначенный и чтобы народ нес за него ответственность?
На первое, время устроили так: бурмистра назначали, а когда он приезжал на место, то производилось нечто вроде опроса; «нравится ли, мол, вам, миряне, этот человекъ». Такой опрос и считался выборами. Однако, сами бурмистры находили такой оборот дела неправильным. Они считали себя чиновниками, или, как прежде выражались, «царскими холопами». Звание же: «царский холопъ», считалось почетным и высоким. Выборных людей правительство старательно принижало. Они не имели права называться «холопами». И назывались «сиротами». Тем не менее каждый бурмистр считал, что он холоп. Так он норовил подписываться и в донесениях царю. Правда, царь запрещал это. В одном царском указе гневно сказано: «как смеете вы писаться холопами, тогда как напредь сего писались сиротами? Кто после этого будет писаться холопом, того будем бить нещадно».