— ИО —
тела всем показывает и озорничает, а старец Савватей «на кабаке пьет, иноческое с себя пропивает и зернью нграеть».
Для спаивания употреблялось много средств. Во-первых, целовальники заводили при кабаках игры в карты, в зернь (т. е. в кости). И таким образом, кабак превращался в игорный притон. Игры в царевом кабаке не считались делом позорным. Наоборот, оне поощрялись. Так, Соликамском кабацкому голове Андрияну Жданову была выдана награда за хорошую выручку «от вина и картъ».
Во-вторых, при кабаках или по близости от кабаков устраивали помещение для продажных женщин. В Москве к этому относились, как к неизбежному злу. Правда, в царской грамате 1623 года двинскому воеводе решительно осуждаются те монастыри, которые при своих кабаках «женок держатъ». «Оттого — писал царь Михаил Федоровичъ—святому месту и царскому богомолью чинится позор великий». Но в данном случае речь идет о монастырских кабаках. Того же, что целовальники царевых кабаков устраивают публичные дома, Москва старалась не замечать.
В третьих, в кабаке каждый оседлый житель имел возможность получить водку и под заклад и даже без заклада просто в долг. Человеку стоило лишь один раз напиться. А когда он приходил опохмеляться, ему давали водки, сколько хотел, не спрашивая денег. Долг кабаку считался долгом государю. И каждого, кто не платил добровольно кабацкого долга, ставили на правеж. А если и правеж не помогал, то имущество должника отбиралось в пользу государя. Если же имущества не хватало, то кабацкий долг взыскивался со всего общества, к которому должник был приписан. Вообще кабацкие долги взыскивались строго. «Я—доносил, напр., целовальник Андрей Образцов государю Михаилу Федоровичу—никому не норовил, правил (т. е. взыскивал побоями) твои государевы доходы нещадно; побивал на смерть». С такой же, кстати заметим, нещадностью «правились» долги монастырских кабаков. Между прочим, об одном из сборщиков Троице-Сергиевской лавры Семене Иванове сохранилось такое сведение.
Приехал он в монастырскую деревню (6 мая 1679 г.). Собрал мир и сборных целовальников, поставил их на правеж и целовальника Моисея Федорова бил поленом без милости, всего избил до самого увичья, причем говорил: «дай мне полведра вина, а не дашь—прибью до смерти, не что мне сделаешь». Избив его, он украл у него рубль денег. На сборщика была подана жалоба Лавре. Лавра на жалобу ответила:
— 11 —
— А вы бы, крестьяне, деньги платили. Тогда бы вас и не били.
Каждый, кто попадал в царев кабак, находил здесь «разливанное море». Здесь шел нескончаемый кутеж, здесь же были азартные игры; игроки, в конец спившиеся пропойцы, воришки, бродяги, публичные женщины,—все это ютилось в кабаке и жадно набрасывалось на новичка. Вот почему порядочные люди избегали заходить в кабак. Одни просто из стыда. Другие из боязни, так как в кабаках старались спаивать людей, а нередко и грабили. Среди кабацких пропойц были мастера обольстить человека и напоить пьяным. А пьяный поступал в полное распоряжение целовальника. В одном московском наказе целовальни-кам, между прочим, говорится, как надо поступать с пьяными:
«А которые питухи озадорятся и напьются пьянством безобразным,... таких унимать и, обобрав его всего, в особый чулан, чтоб проспался положить, а как проспится, по вине смотря, накаввв его словами, или высечь батожьем, все отдать ему в целости, а взять только по правде, сколько он пропилъ». По какой «правде» мог брать целовальник — пояснять нет нужды. Он, ведь, имел власть высечь просившогося батогами. И обобранному человеку оставалось лишь уйти по добру, по здорову, пока его не стали бить.
Кабак был страшное место. И не даром народ решался Фсиѵому царю писать, что «подле государева кабака жить не мочно». И не даром целые села порой умоляли: лучше обложите нас всех дополнительным оброком, только закройте ради Бога кабаки. Но Москва на это, обыкновенно, не соглашалась. И она была права. По оброку неизбежны недоимки. Оброкъ—дело заметное. Неловко, стыдно назначать его свыше меры. А кабацкий доход без недоимок. Кабак добывал деньги вернее всякого налога. И в то же время позволял говорить:
— Народ не обижен, налоги у нас не чрезмерные. А что в кабаках много пропивается,—в этом виноват народ, зачем пьянствуетъ?
ГЛАВА IV. Кабацкое разорение
Не надо, однако, думать, будто, построивши кабак и посадивши в нем целовальника, население могло успокоиться. Наоборот, построение кабака было лишь началом невзгод. И чем оборотливее оказывался целовальник, чем больше он умел привле-