308
и по берегу достигнуть такого места, с которого бы можно было кинуться на лошадях и пуститься с ними вплавь. Он стремительно вышел из крепости, и уже козаки пробрались сквозь неприятельские ряды, как вдруг Тарас, остановившись и нагнувшись в землю, сказал: «Стой, братцы! уронил люльку!» В это самое время он почувствовал себя в дюжих руках, был схвачен набежавшим с тыла отрядом и отрезан от своих. Он двинул своими членами, но уже не посыпались на землю, как бывало прежде, схватившие его гайдуки. «Эх, старость, старость!» сказал он, почти что не заплакав. Ему прикрутили руки, увязали веревками и цепями, привязали его к огромному бревну, правую руку, для бблыпей безопасности, прибили гвоздем и поставили это бревно рубом в раз-селпну стены, так что он стоял выше всех и был виден всем войскам, как победный трофей удачи. Ветер развевал его белые волоса. Казалось, он стоял на воздухе, и это, вместе с выражением сильного бессилия, делало его чем-то похожим на духа, представшого воспрепятствовать чему-нибудь сверхъестественной своею властью и увидевшого ея ничтожность. В лице его не было заметно никакой заботы о себе. Он вперил глаза в ту сторону, где отстреливались козаки. Ему с высоты всо было видно, как на ладони. «Занимайте, хлопцы», кричал
309
он: «занимайте, вражьи дети, говорю вам, скорее горку, чтб за лесом: туда не подступят они!» Но ветер не донес его слов. «Вот пропадут, пропадут ни за чтб!» говорил он с бешенством и взглянул вниз, где блестел Днестр. Чувство радости сверкнуло в его глазах. Он увидел выдвинувшияся из-за кустарника три кормы. Он собрал все усилия и закричал так, что едва не оглушил стоявших близ него: «Хлопцы, к берегу, к берегу! Под кручею, где крепость, стоят челны, а за ними в двадцати шагах спуск к берегу! Да забирайте все челны, чтобы не было погони!:»
На этот раз ветер дунул с другой стороны, и все слова были услышаны козакамп. Но удар оброк но голове за такой совет нере-воротпл в его глазах все. Его опустили вместе с бревном ниже, чтобы он не мог более подавать своих наставлений.
Козаки поворотили коней и бросились бежать во всю прыть; но берег все еще состоял из стремнин. Они бы достигли понижения его, если бы дорогу не преграждала пропасть сажени в четыре шириной: одне только сваи разрушенного моста торчали на обоих концах; из недосягаемой глубины ея едва доходило до слуха умиравшее журчание какого-то потока, нпзвергавшогося в Днестр. Эту пропасть можно было объехать, взявши вправо; но войска неприятельския были