310
уже почти на плечах их. Козаки только один миг ока остановились, подняли свои нагайки, свистнули—и татарские их кони, отделившись от земли, распластались в воздухе, как змеи, и перелетели через пропасть. Под одним только конь оступился; но зацепился копытом и, привыкший к крымским стремнинам, выкарабкался с своим седоком. Отряд неприятельских войск с изумлением остановился на краю пропасти. Начальствовавший ими полковник, молодой, неустрашимый до безрассудности (он был брать прекрасной полячки, обворожившей бедного Андрия), без дальняго размышления решился повторить и себе то же и, желая подать пример своему отряду, бросился вперед с конем своим; но острые камни изорвали его, пропавшого среди пропасти, в клочки, и мозг его, смешанный с кровью, обрызгал росшие по неровным стенам провала кусты.
Когда Бульба очнулся немного от своего удара и глянул на Днестр, он увидел под ногами своими козаков, садившихся в лодки. Глаза ег( сверкнули радостью. Град пуль сыпался сверху на козаков, но они не обращали никакого внимания и поспешно отчаливали от берега. «Прощайте, паны-браты товарищи!» говорил он иии сверху: «вспоминайте иной час обо мне! Оби участи же моей не заботьтесь! Я знаю свой участь: я знаю, что меня заживо разнимут по кускам
311
и что кусочка моего тела не оставят на земле— да то уже мое дело... Будьте здоровы, паны-браты товарищи! Да глядите, прибывайте на следующее лето опять, да погуляйте хорошенько!..» Удар обром по голове пресек его речи.
Чорт побери! да есть ли чтб на свете, чего бы побоялся козакъ? Не малая река Днестр; а как погонит ветер с моря, то вал дохлестывает до самого месяца. Козаки плыли под пулями и выстрелами, осторожно минали зеленые острова; хорошенько выправляли парус, дружно и мерно ударяли веслами и говорили про своего атамана.