158
Бывать из твоего лба очи, да пусть нее степовой наш орел, а не лишений, не тот, что прилетает из польской земли. Хоть неживого, а довезу тебя до Украйны».
Так говорил верный товарищ. Скакал без отдыха дни и ночи и привез его безчувственного в самую Запорожскую Сечь. Там принялси он лечить его неутомимо травами и смачиваньимп; нашел каисую-то знающую жидовку, которая ме-сяц поила его разными снадобьими, и наконец Тарасу стало лучше. Лекарство ли, или своя железная сила взяла верх, только он через полтора месяца стал на ноги; раны зажили, и только одни сабельные рубцы давали знать, как глубоко когда-то был ранен старый козак. Однакоже, заметно стал он пасмурен и печален. Три тяжелые морщины насунулись на лоб его и уже больше никогда не сходили с него. Оглянулся он теперь вокруг себя: все новое на Сечи, все перемерли старые товарпщи. Ни одного из тех, которые стояли за правое дело, за веру и братство. И те, которые отправились с кошевым в угон за татарами, и тех уже не было давно: все положили головы, все сгпблп, кто положив на самом бой честную голову, кто от безводья и безхлебья, среди крымских солончаков; кто в плену пропал, не вынести позора; и самого прежняго кошевого уже давно не было на свете, и никого из старых товарищей, и уже поросла тра-
159
вой когда-то книевшая козацкая сила. Слышал он только, что был пир сильный, шумный пир: нея перебита вдребезги посуда; нигде не осталось вина ни капли, расхитилп гости и слуги все дорогие кубки и сосуды—и смутный стоит хозяин дома, думая: «лучше бы и не было того пира». Напрасно старались занять и развеселить Тараса; напрасно бородатые, седые бандуристы, проходя по два и по три, расставляли его козацкие подвиги— сурово и равнодушно глядел он на все, и на неподвижном лице его выступала неугасимая горесть, и тихо, понурив голову, говорил он: «Сын мой! Остап мой!»
Запорожцы собирались на морскую экспедицию. Двести челнов спущены были в Днепр, п Малая Азия видела их, с бритыми головами и длинными чубами, предававшими мечу и огню цветущие берега ея; видала чалмы своих могометан-ских обитателей раскиданными, подобно ея безчисленным цветам, на смоченных кровью полях и плававшими у берегов. Она видела не мало запачканных дегтем запорожских шаровар, мускулистых рук с черными нагайками. Запорожцы переели и переломали весь виноград; в мечетях оставили целые кучи навозу; персидския дорогия шали употребляли вместо очкуровъи опоясывали ими запачканные свитки. Долго еще после находили в тех местах запорожския коротенькия люльки. Они весело плыли назад; за ними