154
бы не поругались над ним враги и не растрепали бы его тела хищные птицы».
«Погребут его и без насъ!» сказал Тарас: сбудут у него плакальщики и утешницы!»
И минуты две думал он: кинуть ли его на расхищенье волкам-сиромахам, или пощадить в нем рыцарскую доблесть, которую храбрый должен уважать в ком бы то ни было,—как видит, скачет к нему на коне Голокопытенко: «Беда, атаман, окрепли ляхи, прибыла на подмогу свежая сила!...» Не успел сказать Голоко-пытенко, скачет Вовтузенко: «Беда, атаман, новая валит еще сила!...» Не успел сказать Вовтузенко, Писаренко бежит бегом уже без коня: «Где ты, батько? Ищут тебя козаки. Уж убит куренной атаман Невылычкий, Задорожний убит, Черевыченко убита; но стоят козаки, не хотят умирать, не увидев тебя в очи: хотят, чтобы взглянул ты на них перед смертным часомъ».
«На коня, Остапъ!» сказал Тарас и спешил чтобы застать еще козаков, чтобы наглядеться еще на них и чтобы они взглянули перед смертью на своего атамана. Но. не выехали они еще из лесу, а уж неприятельская сила окружила со всех сторон лес, и между деревьями везде показались всадники с саблями и копьями. «Остапъ! Остапъ! не поддавайся! кричал Тарас, а сам, схвативши саблю ноголо, начал чертить
155
первых попавшихся на все боки. А на Остапа уже наскочило вдруг шестеро; но не в добрый час, видно, наскочило: с одного полетела голова, другой перевернулся, отступивици; угодило копьем в ребро третьяго; четвертый был по-отважней, уклонился головой от пули, и попала в конскую грудь горячая пуля — вздыбил бешеный конь, грянулся о землю и задавил под собой всадника. «Добре, сынку! Добре, Остапъ!» кричал Тарас: «вот я следом за тобою». А сам все отбивался от наступавших. Рубится и бьется Тарас, сыплет гостинцы тому и другому на голову, а сам глядит все вперед на Остапа, н видит, что уже вновь схватилось с Остапом мало не восьмеро разом. «Остапи! Остапъ! не поддавайся!» Но уже одолевают Остапа; уже один накинул ему на шею аркан, уже вяжут, уже берут Остапа. «Эх, Остап, Остапъ!» кричал Тарас, пробиваясь к нему, рубя в капусту встречных и поперечных. «Эх, Остап, Остапъ!..» Но как тяжелым камнем хватило его самого в ту же мпнуту. Все закружилось п перевернулось в глазах его. На миг смешан-но сверкнули перед ним головы, копья, дым, блески огня, сучья с древесными листьями, ии грохнулся он, как подрубленный дуб, на землю. И туман покрыл его очи.