146
Гуси у поднятого на четыре копья. Только и успел сказать бедняк: «Пусть же пропадут все враги, и ликует вечные веки Русская земля 1»... И там же испустил дух свой.
Оглянулись козаки, а уж там сбоку козак Метелиця угощает ляхов, шеломя того и другого; а уж там с другого напирает с своими атаман Невылычкий; а у возов ворочает врага и бьет Закрутыгуба; а у дальних возов третий Писаренко отогнал уже целую ватагу, а уж там, у других возов, схватились и бьются на самых возах.
«Чтб, паны», нереклпкнулся атаман Тарас, проехавши впереди всех: «есть ли еще порох в пороховницахъ? Крепка ли еще козацкая сила? Не гнутся ли уже козаки?»
«Есть еще, батько, порох в пороховницах; еще крепка козацкая сила; еще не гнутся козаки!»
А уж упал с воза Бовдюг. Прямо под самое сердце пришлась ему нуля; но собрал старый весь дух свой и сказал: «Не жаль расстаться с светом. Дай Бог и всякому такой кончины! Пусть же славится до конца века Русская земля!» И понеслась к вышинам Бовдюгова душа рассказать давно отшедшим старцам, как умеют биться на Русской земле и, еще лучше того, как умеют умирать в ней за святую веру.
Балабан, куренной атаман, скоро после того
147
грянулся также на землю. Три смертельные раны достались ему от копья, от нули и от тяжелого палаша. А был один из доблестнейших козаков; много совершил он под своим атаманством морских походов; но славнее всех был поход к анатольскпм берегам. Много набрали они тогда цехпнов, дорогой турецкой габы, киндяков и всяких убранств, но мыкну-лп горе на обратном пути: попались, сердечные, под турецкия ядра. Как хватило их с корабля,— половина челнов закружилась и перевернулась, потоишвши не одного в воду; но привязанные к бокам камыши спасли челны от потопления. Балабан отплыл на всех веслах, стал прямо к солнцу и через то сделался невиден турецкому кораблю. Всю ночь потом черпаками и шапками выбирали они воду, чиня пробитые места; из козацких штанов нарезали парусов, понеслись и убежали от быстрейшого турецкого корабля. И мало того, что прибыли безбедно на Сечь, привезли еще златошвейную ризу архимандриту Межигорского киевского монастыря и на Покров, чтб на Запорожье оклад из чистого серебра. И славили долго потом бандуристы удачливость козаков. — Поникнул он теперь головой, почуяв предсмертные муки и тихо сказал: «Сдается мне, паны брата, умираю хорошею смертью:'семерых изрубил, девятерых копьем поколол, истоптал конем вдоволь, а уж не