148
припомню, скольких достал пулею. Пусть же цпетет вечно Русская земля!»... И отлетела его душа.
Козаки, козакп! не выдавайте лучшого цвета вашего войска! Уже обступили Кукубенка; уже семь человек только осталось изо всего Нёза-майковского куреня; уже и те отбиваются через силу; уже окровавила^ на нем одежда. Сам Тарас, увидя беду его, поспешил на выручку. Но поздно подоспели козаки: уже успело ему углубиться под сердце копье прежде, чем были отогнаны обступившие его враги. Тихо склонился он на руки подхвативших его козаков, и хлынула ручьем молодая кровь, подобно дорогому вину, которое несли в стеклянном сосуде из погреба неосторожные слуги и, поскользнувшись тут же у входа, разбили дорогую сулею: разлилось на землю вино, и схватил себя за голову прибежавший хозяин, сберегавший его про лучший случай в жизни, чтобы, если приведет Бог на старости лет встретиться с товарищем юности, то чтобы помянуть бы вместе с ним прежнее, иное время, когда иначе и лучше веселился человек... Повел Кукубенко вокруг себя очами и проговорил: «Блогодарю Бога, что довелось мне умереть при глазах ваших, товарищи! Пусть же после нас живут лучше, чем мы, и красуется вечно любимая Христом Русская земля!...» И вылетела молодая душа. Подняли ее ан-
149
гели под руки и понесли к небесам. Хорошо будет ему там. «Садись, Кукубенко, одесную Меня!» скажет ему Христос: «ты не изменил товариществу, безчестного дела не сделал, не выдал в беде человека, хранил и сберегал Мой церковь». Всех опечалила смерть Кукубен-ка. Уже редели сильно козацкие ряды; многих, многих храбрых уже не досчитывались; но стояли и держались еще козаки.
«А чтб, паны», перекликнулся Тарас с оставшимися куренями: «есть ли еще порох в пороховницахъ? Не потупились ли сабли? Не утомилась ли козацкая сила? Не погнулись ли козаки?»
«Достанет еще, батько, пороху; годятся еще сабли; не утомилась козацкая сила; не гнулись еще козаки!»
И рванулись снова козаки так, как бы и потерь никаких не понесли. Уже три только ку-ренных атамана осталось в живых; червонели уже всюду красные реки; высоко гатились мосты из козацких и вражьих тел. Взглянул Тарас на небо, а уж по небу потянулась вереница кречетов. Ну, будет кому-то пожива! А уж там подняли на копье Метелицу; уже голова другого Писаренка, завертевшись, захлопала очами; уже подломился и бухнулся о землю начетверо изрубленный Охрим Гуска. «Ну!» сказал Тарас и махнул платком. Понял тот знак Остап и ударил сильно, вырвавшись из засады, в