123
живых содрали кожу, или, исчетвертовав на части козацкое их тело, развозили бы их по городам и селам, как уже сделали они с гет-маномъилучшими русскими витязями на Украйне. Разве мало они поругались и без того над святынею? Что ж мы такое? спрашиваю я всех вас. Что ж за козак тот, который кинул в беде товарища, кинул его, как собаку, пропасть на чужбине? Коли уж на то пошло, что всякий ни во что ставит козацкую честь, позволив себе плюнуть в седые усы свои и попрекнуть себя обидным словом, так не укорит же никто меня. Один остаюсь!»
Поколебались все стоявшие запорожцы.
«А разве ты позабыл, бравый полковникъ», сказал тогда кошевой: «что у татар в руках тоже наши товарищи, что если мы теперь их не выручим, то жизнь их будет продана на вечное невольничество язычникам, чтб хуже всякой лютой смерти? Позабыл разве, что у них теперь вся казна наша, добытая христианской кровью?»
Задумались все козаки и не знали, что сказать. Никому не хотелось из них заслужить обидную славу. Тогда вышел вперед всех старейший годами во всем запорожском войске Касьян Ииовдюг. В чести был он у всех козаков; два раза уже был избираем кошевым и на войнах тоже был сильно добрый козак, но уже
124
давно состарелся п не бывал иш в каких походах; не любил тоже и советов давать никому, а любил старый вечно лежать на боку у козацких кругов, слушая рассказы про всякие бывалые случаи п козацкие походы. Никогда не вмешивался он в их речи, а все только слушал да прижимал пальцем золу в своей коротенькой трубке, которой не выпускал изо рта, и долго сидел он потом, прижмурив слегка очи, и не знали козаки, спал ли он, или все еще слушал. Все походы оставался он дома; но сей раз разобрало старого. Махнул рукой но-козацки и сказал: «А не куды пошло! Пойду и я: может, в чем-нпбудь буду пригоден козачеству!» Все козаки притихли, когда выступил он теперь перед собрание, ибо давно не слышали от него никакого слова. Всякий хотел знать, что скажет Бовдюг.
«Пришла очередь и мне сказать слово, паны братья!» так он начал. «Послушайте, дети, старого. Мудро сказал кошевой; и, как голова козацкого войска, обязанный приберегать его и иещись о войсковом скарбе, мудрее ничего он не мог сказать. Вот что! Это пусть будет первая моя речь! А теперь послушайте, что скажет моя другая речь. А вот чтб скажет моя другая речь: большую правду сказал и Тарас полковник, дай Бог ему побольше веку, и чтоб таких полковников было побольше на Украйне!