114
хлопнула его горячая пуля. Свалил его знатней-ший из панов, красивейший и древняго княжеского роду рыцарь. Как стройный тополь, носился он на буланом коне своем. И много уже показал боярской богатырской удали: двух запорожцев разрубил надвое; Федора Коржа, доброго козака, опрокинул вместе с конем, выстрелил по коню, а козака достал из-за коня копьем; многим отнял головы и руки, повалил козака Кобиту, вогнавши ему пулю в висок.
«Вот с кем бы я хотел попробовать силы!» закричал незамайковский куренной атаман Ку-кубенко. Припустив коня, налетел прямо ему в тыл и сильно вскрикнул, так что вздрогнули все близ стоявшие от нечеловеческого крика. Хотел было поворотить вдруг своего коня лях и стать ему в лицо; но не послушался конь: испуганный страшным криком, метнулся на сторону, и достал его ружейной пулею Куку-бенко. Вошла в спинные лопатки ему горячая пуля, и свалился он с коня. Но и тут не поддался лях, все еще силился нанести врагу удар, но ослабела упавшая вместе с саблею рука. А Ку-кубенко, взяв в обе руки свой тяжелый палаш, вогнал его ему в самые побледневшия уста: вышиб два сахарные зуба палаш, рассек надвое язык, разбил горловой позвонок и вошел далеко в землю. Так и пригвоздил он
115
его там навеки к сырой земле. Ключом хлынула вверх алая, как надречная калина, высокая дворянская кровь и выкрасила весь, обшитый золотом, желтый кафтан. А Кукубенко уже кинул его и пробился с своими незамайковцами в другую кучу.
«Эх, оставил неприбранным такое дорогое убранство!» сказал уманский куренной Бородатый, отъехавши от своих к месту, где лежал убитый Кукубенком шляхтич. «Я семерых убил шляхтичей своею рукой, а такого убранства еще не видел ни на комъ». И польстился корыстью Бородатый: нагнулся, чтобы снять с него дорогие доспехи, вынул уже турецкий нож в оправе из самоцветных каменьев, отвязал от пояса черенок с червонцами, снял с груди сумку с тонким бельем, дорогим серебром и девической кудрей), сохранно сберегавшеюся на память. И не услышал Бородатый, как налетел на него сзади красноносый хорунжий, уже раз сбитый им с седла и получивший добрую зазубрину на память. Размахнулся он со всего плеча и ударил его саблей по нагнувшейся шее. Не к добру повела корысть: отскочила могучая голова, и упал обезглавленный труп, далеко оросивши землю. Понеслась к вышинам суровая козацкая душа, хмурясь и негодуя, и вместе с тем днвуясь, что так рано вылетела из такого крепкого тела. Не успел хорунжий