104
сказал, что подожду долгу, сколько пан хочет, и пообещал еще дать взаймы, как только поможет мнесобратьдолги с других рыцарей; ибо у пана хорунжого,— я все скажу пану,—нет ни одного червонного в кармане.—Хоть у него есть и хутора, и усадьбы, и четыре замка, и степовой земли до самого Шклова, а грошей у него так, как у козака, ничего нет. И теперь, если бы не иооружили его бреславские жиды, не в чем было бы ему на войну выехать. Он и на сейме оттого не был...»
«Что ж ты делал в городе? Видел нашихъ?»
«Как жеи Наших там много: Ицка, Рахум, Самуйло, Хайвальх, еврей-арендатор...»
«Пропади они, собаки!» вскрикнул, рассердившись, Тарас. «Что ты мне тычешь свое жидовское племя? Я тебя спрашиваю про наших запорожцевъ».
«Наших запорожцев не видал, а видел одного пана Аидрия».
«Андрия виделъ?» вскрикнул Бульба: «что ж онъ? где видал его? в подвале? в яме? Обезчещенъ? связанъ?»
«Кто же бы смел связать пана Андрия? Теперь он такой важный рыцарь... Далибург, я не узналъ! И наплечники в золоте, и на поясе золото, и везде золото, и все золото. Так, как солнце взглянет весной, когда в огороде всякая пташка
105
пищит и поет и всякая травка пахнет, так и он весь сияет в золоте. И коня ему дал воевода самого лучшого под верх; два ста червонных стоит один конь».
Бульба остолбенел. «Зачем же он надел чужое одеянье?»
«Потому что лучше, потому п надел. И сам разъезжает, и другие разъезжают; и он учит, и его учат: как наибогатейший польский панъ!»
«Кто ж его принудилъ?»
«Я ж не говорю, чтобы его кто принудил Разве пан не знает, что он по своей воле перешел к нимъ?»
«Кто перешелъ?»
«А пан Андрий».
«Куда перешелъ?»
«Перешел на их сторону; он уже теперь совсем ихний».
«Врешь, свиное ухо!»
«Как же можно, чтобы я вралъ? Дурак я разве, чтобы вралъ? На свой бы голову я вралъ? Разве я не знай* что жида повесят, как собаку, коли он соврет перед паномъ?»
«Так это выходит, он, по-твоему, продал отчизну и веру?»
«Я же не говорю этого, чтобы он продавал чтб: я сказал только, что он перешел к нимъ».
«Врешь, чортов жидъ! такого дела не было на христианской земле! Ты путаешь, собака!»