99
ѴП.
Шум и движение происходили в запорожском таборе. Сначала никто не мог дать верного отчета, как случилось, что войска прошли в город. Потом уже оказалось, что весь Переяслав-скийкурень, расположившийся перед боковымиго-родскими воротами, был пьян мертвецки;стало-быть,дивиться нечего, что половина была перебита, а другая перевязана еще прежде, чем все могли узнать, в чем дело. Покамест ближние курени, разбуженные шумом, успели схватиться за оружие, войско уже уходило в ворота, и последние ряды отстреливались от устремившихся на них в безпорядке сонных и полуииротрезвпвшихся запорожцев.
Кошевойдал приказ собраться всем, и, когда все стали в круг и, снявши шапки, затихли, он сказал: «Так вот что, панове братове,случилось в эту ночь; вот до чего довел хмель! Вот какое поруганье оказал нам неприятель! У вас, видно, уже такое заведение: коли позволишь удвоить порцию, так вы готовы так натянуться, что враг Христова воинства не только снимет с вас шаровары, но в самое лицо вам начихает, так вы того не услышите».
Козаки все стояли, понурив головы, зная вину; один незамайковский купейной атаман Куку-
100
беико отозвался. «Постой, батькой сказал он: «хоть оно и не в законе, чтобы сказать какое возражение, когда говорит кошевой перед лицом всего войска, да дело не так было, так нужно сказать. Ты не совсем справедливо попрекнул. Козаки были бы повинны и достойны смерти, если бы напились в походе, на войне, на трудной, тяжкой работе; но мы сидели без дела, маячилпсь попусту перед городом. Ни поста, ни другого христианского воздержанья не было: как же может статься, чтобы на бездельи не напился человекъ? Греха тут нет. А мы вот лучше покажем им, чтб такое нападать на безвинных людей. Прежде били добре, а уж теперь побьем так, что и пят не унесут домой».
Речь куренного атамана понравилась козакам. Они приподняли уже совсем было понурившияся головы, и многие одобрительно кивнули головой, примолвившп: «Добре сказал Кукубенко!» А Тарас Бульба, стоявший недалеко от кошевого, сказал: «А что, кошевой, видно, Кукубенко правду сказалъ? Что ты скажешь на это?»
«А чтб скажу? Скажу: блажен и отец, родивший такого сына: еще не большая мудрость сказать укорительное слово, но ббльшая мудрость сказать такое слово, которое, не поругавшись над бедой человека, ободрило бы его, придало бы духу ему, как шиоры придают духу коню, освеженному водопоем. Я сам хотел вам сказать по-