70
.реня, спавшему у двух десятпведерных казанов, под которыми еще тлелась зола. Загля-нувпип в них, он изумился, увидя, что оба пусты. Нужно было нечеловеческих сил, чтобы все это съесть, тем более, что в их курене считалось меньше людей, чем в других. Он заглянул в казаны других курсней—нигде ничего. Поневоле пришла ему в голову поговорка: «Запорожцы, как дети: коли мало—съедят, коли много—тоже ничего не оставятъ». Чтб делать? Выл, однакоже, где-то, кажется, на возу отцовского полка, мешок с белым хлебом, который нашли, ограбивши монастырскую пекарню. Он прямо подошел к отцовскому возу, но на возу его уже не было: Остап взял его себе под головы и, растянувшись на земле, храпел на все поле. Андрий схватил мешок одной рукой и дернул его вдруг так, что голова Оста-па упала на землю, а он сам вскочил впросонках и, сидя с закрытыми глазами, закричал, что было мочи: «Держите, держите чортова ляха, да ловите коня, коня ловите!»—«Замолчи, я тебя убью!» закричал в испуге Андрий, замахнувшись на него мешком. Но Остап и без того уже не продолжал речи, присмирел и пустил такой храп, что от дыхания шевелилась трава, на которой он лежал. Андрий робко оглянулся на все стороны, чтобы узнать, не пробудил ли кого-нибудь из козаков сонный бред Остапа.
77
Одна чубатая голова, точно, приподнялась в ближнем курене п, поведя очами, скоро опустилась опять на землю. Переждав минуты две, он наконец отправился с своею ношею. Татарка лежала, едва дыша. «Вставай, пдемъи Все спят, не бойся! Подымешь ли ты хоть один из этих хлебов, если мне будет несподручно захватить все?» Сказав это, он взвалил себе на спину мешки, стащил, проходя мимо одного воза, еще один мешок с просом, взял даже в руки те хлебы, которые хотел было отдать нести татарке, и, несколько гионагнувшпсь под тяжестью, шел отважно между рядами спавших запорожцев.
«Андрий!» сказал старый Бульба в то время, когда он проходил мимо его. Сердце его замерло; он остановился и, весь дрожа, тихо произнес: «А что?»
«С тобой баба! Ей, отдеру тебя, вставпш, на все бока! Не доведут тебя бабы до добра!» Ска-завшп это, он оперся головой на локоть и стал пристально рассматривать закутанную в покрывало татарку.
Андрий стоял ни жив, ни мертв, не имея духу взглянуть в лицо отцу. И потом, когда поднял глаза и посмотрел на него, увидел, что старый Бульба уже спал, положив голову на ладонь.
Он перекрестился Вдруг отхлынул от