49
отвечал. Наконец в том и другом углу стало раздаваться: «Вот пропадает даром козацкая сила: нет войны! Вот старшины забайбачились наповал, июзаплыли жиром очи! Нет, видно, правды на свете!» Другие козаки слушали сначала, а потом и сами стали говорить: «А и вправду нет никакой правды па свете!» Старшины казались изумленными от таких речей. Наконец, кошевой вышел вперед и сказал: «Позвольте, панове запорожцы, речь держать!»
«Держи!»
«Вот в рассуждении того теперь идет речь, панове добродийство, да вы, может-быть, и сами лучше это знаете, что многие запорожцы иозадол-жали в шинки жидам и своим братьям столько, что ни один чорт теперь и веры неймет. Потом опять в рассуждении того пойдет речь, что есть много таких хлопцев, которые еще и в глаза не видали, чтб такое война, тогда как молодому человеку, — и сами знаете, панове, — без войны не можно пробыть. Какой и запорожец из него, если он еще ни разу не бил бу-сурмана?»
«Он хорошо говоритъ», подумал Бульба,
«Не думайте, панове, чтобы я, впрочем, говорил это для того, чтобы нарушить мир; сохрани Богъ! Я только так это говорю. Притом же у пас храм Божий, — грех сказать, что такое: вот сколько лет уже, как. по милости
50
Божией, стоит Сечь, а до сих пор не то уже, чтобы снаружи церковь, но даже образе без всякого убранства; хотя бы серебряную ризу кто догадался им выковать; они только тб и получали, чтб отказали в духовной иные козакп; да и даяние было бедное, потому что почти все пропили еще при жизни своей. Так я веду речь эту не к тому, чтобы начать войну с бусурманамп: мы обещали султану мир, и нам бы великий был грех, потому что мы клялись по закону нашему».
«Чтб ж он путает такое?» сказал про себя Бульба.
«Да, так видите, панове, что войны не можно начать: рыцарская честь не велит. А, по своему бедному разуму, вот чтб я думаю: пустить с челнами одних молодых, пусть немного пошар-пают берега Натолии. Как думаете, панове?»
«Веди, веди всехъ!» закричала со всех сторон толиа: «за веру готовы положить головы».
Кошевой испугался; он ничуть не хотел подымать всего Запорожья: разорвать мир ему казалось в этом случае делом неправым. «Позвольте, панове, еще одну речь держать?».
«Довольно!» кричали запорожцы: «лучше не скажешь».
«Когда так, то пусть будет так. Я слуга вашей воли. Уж дело известное, и по писанью известно, что глас народа—глас Божий. Уж умнее того нельзя выдумать, чтб весь народ виду-