48
падал на землю козак; как товарищ, обишвишг товарища, расчувствовавшись и даже заплакавшие валился вместе с ним. Там гурьбой улеглась целая куча; там выбирал иной, как бы получше ему улечься, и лег прямо на деревянную колоду. Последний, который был покрепче, еще выводил какия-то бессвязные речи; наконец, и того подкосила хмельная сила, повалился и тот,—и заснула вся Сечь.
IV.
А на другой день Тарас Бульба уже совещался с новым кошевым, как поднять запорожцев на какое-нпбудь дело. Кошевой был умный и хитрый козак, знал вдоль и поперек запорожцев, и сначала сказал: «Не можно клятвы преступить, никак не можно»; а потом, иомолчавши, прибавил: «Ничего, можно; клятвы мы не преступим, а так кое-что придумаем. Пусть только соберется народ, да не то, чтобы но моему приказу, а просто своею охотой, — вы уж знаете, как это сделать,—а мы со старшинами тотчас и прибежим на площадь, будто бы ничего не знаемъ».
Не прошло часу после их разговора, как уже грянули в литавры. Нашлись вдруг и хмельные, и неразумные козаки. Миллион козацких шапок высыпал на площадь. Поднялся говор: «Чтб? зачемъ? из какого дела пробили сборъ?» Никто не
49
отвечал. Наконец в том и другом углу стало раздаваться: «Вот пропадает даром козацкая сила: нет войны! Вот старшины забайбачились наповал, июзаплыли жиром очи! Нет, видно, правды на свете!» Другие козаки слушали сначала, а потом и сами стали говорить: «А и вправду нет никакой правды па свете!» Старшины казались изумленными от таких речей. Наконец, кошевой вышел вперед и сказал: «Позвольте, панове запорожцы, речь держать!»
«Держи!»
«Вот в рассуждении того теперь идет речь, панове добродийство, да вы, может-быть, и сами лучше это знаете, что многие запорожцы иозадол-жали в шинки жидам и своим братьям столько, что ни один чорт теперь и веры неймет. Потом опять в рассуждении того пойдет речь, что есть много таких хлопцев, которые еще и в глаза не видали, чтб такое война, тогда как молодому человеку, — и сами знаете, панове, — без войны не можно пробыть. Какой и запорожец из него, если он еще ни разу не бил бу-сурмана?»
«Он хорошо говоритъ», подумал Бульба,
«Не думайте, панове, чтобы я, впрочем, говорил это для того, чтобы нарушить мир; сохрани Богъ! Я только так это говорю. Притом же у пас храм Божий, — грех сказать, что такое: вот сколько лет уже, как. по милости