33
нодушно и не сдвинулись с места. Тарас осторожно проехал с сыновьями между них, ска-завшп: «Здравствуйте, панове!»—«Здравствуйте и вы!» отвечали запорожцы. Везде,по всему полю, живописными кучами пестрел народ. По смуглым лицам впдно было, что все были закалены в битвах, испробовали всяких невзгод. Так вот она, Сечь! Вот то гнездо, откуда вылетают все те гордые и крепкие, как львы! Вот откуда разливается воля п козачество на всю Украйну.
Путники выехали на обширную площадь, где обыкновенно собиралась рада. На большой опрокинутой бочке сидел запорожец без рубашки; он держал ее в руках и медленно зашивал на ней дыры. Им опять перегородила дорогу целая толпа музыкантов, в средине которых отплясывал молодой запорожец, заломивши шапку чортом и вскпнувши руками. Он кричал только: «Живее играйте, музыканты! Не жалей, Фома, горилки православным христианамъ!» И Фома, с подбитым глазом, мерял без счету каждому пристававшему по огромнейшей кружке. Около молодого запорожца четверо старых выра-ботывалп довольно мелко ногами, вскидывались, как вихорь, на сторону, почти на голову музыкантам, и вдруг, опустившись, неслпсь в присадку и били, и круто и крепко, своими серебряными подковами плотно убитую землю. Земля глухо
34
гудела на всю окружность, и в воздухе далече отдавались гопаки и троиаки, выбиваемые звонкими подковами сапогов. Но один всех живее вскрикивал и летел вслед за другими в танце. Чуприна развевалась по ветру, вся открыта была сильная грудь;теплыйзимнийкожух был надет в рукава, и пот градом лил с него, как из ведра.—«Да сними хоть кожухъ!» сказал наконец Тарас: «видишь, как царитъ».— «Не можно», кричал запорожец.—«Отчего?» — «Не можно; у меня уж такой нрав: чтб скину, тб пропью». А шапки уж давно не было на молодце, ни пояса на кафтане, ни шитого платка: все пошло, куда следует. Толпа росла; к танцующим приставали другие, и нельзя было видеть без внутренняго движенья, как все отдирало танец самый вольный, самый бешеный, какой только видел когда-либо свет, и который, по своим мощным изобретателям, назван ко-зачком.
«Эх, если бы не конь!» вскрикнул Тарас: «пустился бы, право, пустился бы сам в танецъ!»
А между тем в народе стали попадаться и уваженные по заслугам всею Сечью, седые, старые чубы, бывавшие не раз старшинами. Тарас скоро встретил множество знакомых лиц. Остап и Андрий слышали только приветствия: «А, это ты, Печерпца! Здравствуй, Козолуиъ!» — «Откуда Бог несет тебя, Тарасъ?» — «Ты как