30
Путешественники ехали без всяких приключений. Нигде не попадались им деревья: нее та же безконечная, вольная, прекрасная степь. По временам только в стороне синели верхушки отдаленного леса, тянувшогося по берегам Днепра. Один только раз Тарас указал сыновьям на маленькую, черневшую в дальней граве, точку, сказавши: «Смотрите, детки, вон скачет татаринъ!» Маленькая головка с усами уставила издали прямо на них узенькие глаза свои, понюхала воздух, как гончая собака, и, как серна, пропала, увидевши, что козаков было тринадцать человек. «А ну, дети, попробуйте догнать татарина! и не пробуйте,— вовеки не поймаете! у него конь быстрее моего Чорта». Однакож Вуль-ба взял предосторожность, опасаясь где-нибудь скрывшейся засады. Они прискакали к небольшой речке, называвшейся Татаркой, впадающей в Днепр, кинулись в воду с конями своими и долго плыли но ней, чтобы скрыть свой след, и тогда уже, выбравшись на берег, они продолжали путь.
Через три дня после этого они были уже недалеко от места, бывшого предметом их поездки. В воздухе вдруг захолодело: они почувствовали близость Днепра. Вот он сверкает вдали и темной полосой отделился от горизонта. Он веял холодными волнами и расстилался ближе, ближе, и наконец охватил нолоиину
31
всей поверхности земли. Это было то место Днепра, где он, дотоле спертый порогами, брал наконец свое и шумел, как море, разлившись но воле; где брошенные в средину его острова вытесняли его еще далее из берегов и волны его стлались широко но земле, не встречая ни утесов, ни возвышений. Казаки сошли с коней своих, взошли на паром и, через три часа плавания, были уже у берегов острова Хортицы, где была тогда Сечь, так часто неременявшая свое жилище.
Куча народу бранилась на берегу с перевозчиками. Козаки оправили коней. Тарас приосанился, стянул на себе покрепче пояс и гордо провел рукой но усам. Молодые сыны его тоже осмотрели себя с ног до головы, с каким-то страхом н неопределенным удовольствием, п все вместе въехали в предместье, находившееся за полверсты от Сечи. При въезде, их оглушили пятьдесят кузнецких молотов, ударявших в двадцати пяти кузницах, покрытых дерном и вырытых в земле. Сильные кожевника сидели под навесом крылец на улице и мяли своими дюжими руками бычачьи кожп; кра-мари под яткамн сидели с кучами кремней, огнивами и порохом; армянин развесил дорогие платка; татарин ворочал на рожнах бараньи катки с тестом; жид, выставив вперед свой голову, цедил из бочки горилку. Но