лась мерными взмахами чайка и роскошно купалась в синих волнах воздуха. Вон она пропала в вышине и только мелькает черной точкою! Вон она перевернулась крылами и блеснула перед солнцемъ!.. Чорт вас возьми, степи, как вы хороши!..
Наши путешественники останавливались только на несколько минут для обеда, ири чемъехавший с ними отряд, состоявший из десяти козаков, слезал с лошадей, отвязывал деревянные бакланьи с горилкой и тыквы, употребляемые вместо сосудов. Ълп только хлеб с салом или коржи, пили только по одной чарке, единственно для подкрепления, потому что Тарас Бульба не позволял никогда напиваться в дороге, и продолжали путь до вечера. Вечером вся степь совершенно переменилась: все пестрое пространство ея охватывалось последним ярким отблеском солнца и постепенно темнело, так что видно было, как тень перебегала на нем, и она становилась темно-зеленой; испарения подымались гуще; каждый цветок, каждая травка испускала амбру, и вся степь курилась блоговонием. По небу, изголуба-темному, как будто исполинской кистью, наляпаны были широкия полосы из розового золота; изредка белели клоками легкия и прозрачные облака, и самый свежий, обольстительный, как морския волны, ветерок едва колыхался ио верхушкам травы и чуть дотрогивался
29
до щек. Вся музыка, звучавшая днем, утихала и сменялась другой. Пестрые суслики выпалзы-вали из нор своих, становились на задния лапки и оглашали степь свистом. Трещание кузнечиков становилось слышнее. Иногда слышался из какого-нибудь уединенного озера крик лебедя и, как серебро, отдавался в воздухе. Путешественники, остановившись среди полей, избирали ночлег, раскладывали огонь и ставили на него котел, в котором варили себе кулпш; пар отделялся ии косвенно дымился в воздухе. Поужинав, козаки ложились спать, цустивши но траве спутанных коней своих. Она раскидывались на свитках. На них прямо глядели ночные звезды. Они слышали своим ухом весь безчисленный мир насекомых, наполнявших траву: весь их треск, свист, стрекотанье, — все это звучно раздавалось среди ночи, очищалось в свежем воздухе и убаюкивало дремлющий слух. Если же кто-нпбудь из них подымался и вставал на время, то ему представлялась степь усеянной блестящими искрами светящихся червей. Иногда ночное небо в разных местах освещалось дальним заревом от выжигаемого по лугам и рекам сухого тростника, и темная вереница лебедей, летевших на север, вдруг освещалась серебряно-розовым светом, и тогда казалось, что красные платки летали по темному небу.