26
диво перебрался через забор: проснувшийся сторож хватил его порядочно по ногам, п собравшаяся дворня долго колотила его уже на улице, покамест быстрые ноги не снами его. После этого проходить возле дома было очень онасно, потому что дворня у воеводы была многочисленна. Он встретил ее еще раз в костеле: она заметила его и очень приятно усмехнулась, как давнему знакомому. Он видел се вскользь еще один раз; и после этого воевода ковенский скоро уехал, и вместо прекрасной черноглазой иолячки выглядывало из окон какое-то толстое лицо. Вот о чем думал Андрий, повесив голову и потупив глаза в гриву коня своего
А между тем степь уже давно приняла их всех в свои зеленые объятия, и высокая трава, обсгупивши, скрыла их, и только черные казачьи шапки одне мелькали между ея колосьями.
«Э, э, э! чтб же это вы, хлопцы, так притихли?» сказал, наконец, Бульба, очнувшись от своей задумчивости: «как будто какие-нпбудь чер-нецы! Ну, разом все думки к нечистому! Берите в зубы люльки, да закурим, да пришпорим коней, да полетим так, чтобы и птица не угналась за нами!»
И козаки, принагнувшпсь к коням, пропала в траве. Уже и черных шапок нельзя было видеть; одна только струя сжимаемой травы показывала след их быстрого бега.
27
Солнце выглянуло давно на расчищенном небе п живительным, теплотворным светом своим облило степь. Все, чтб смутно и сонно было на душе у козаков, вмиг слетело; сердца их встрепенулись, как птицы.
Степь, чем далее, тем становилась прекраснее. Тогда весь Юг, все то пространство, которое составляет нынешнюю Новороссию до самого Черного моря, было зеленой, девственной пустынею. Никогда плуг не проходил по неизмеримым волнам диких растений; одни только кони,скрывавшиеся в них, как в лесу, вытаптывали их. Ничего в природе не могло быть лучше: вся поверхность земли представлялась зелено-золо-тым океаном, по которому брызнули миллионы разных цветов. Сквозь тонкие, высокие стебли травы сквозили голубые, синия и лиловые волош-ки; желтый дрок выскакивал вверх своею пирамидальной верхушкой; белая кашка зонтико-образными шапками пестрела на поверхности; занесенный Бог знает откуда колос пшеницы наливался в гуще. Под тонкими их корнями шныряли куропатки, вытянув свои шеи. Воздух был наполнен тысячью разных птичьих свп-стов. В небе неподвижно стояли ястребы, распластав свои крылья и неподвижно устремив глаза свои в траву. Крик двигавшейся в стороне тучи диких гусей отдавался Бог весть в каком дальнем озере. Из травы иодыма-