27
Солнце выглянуло давно на расчищенном небе п живительным, теплотворным светом своим облило степь. Все, чтб смутно и сонно было на душе у козаков, вмиг слетело; сердца их встрепенулись, как птицы.
Степь, чем далее, тем становилась прекраснее. Тогда весь Юг, все то пространство, которое составляет нынешнюю Новороссию до самого Черного моря, было зеленой, девственной пустынею. Никогда плуг не проходил по неизмеримым волнам диких растений; одни только кони,скрывавшиеся в них, как в лесу, вытаптывали их. Ничего в природе не могло быть лучше: вся поверхность земли представлялась зелено-золо-тым океаном, по которому брызнули миллионы разных цветов. Сквозь тонкие, высокие стебли травы сквозили голубые, синия и лиловые волош-ки; желтый дрок выскакивал вверх своею пирамидальной верхушкой; белая кашка зонтико-образными шапками пестрела на поверхности; занесенный Бог знает откуда колос пшеницы наливался в гуще. Под тонкими их корнями шныряли куропатки, вытянув свои шеи. Воздух был наполнен тысячью разных птичьих свп-стов. В небе неподвижно стояли ястребы, распластав свои крылья и неподвижно устремив глаза свои в траву. Крик двигавшейся в стороне тучи диких гусей отдавался Бог весть в каком дальнем озере. Из травы иодыма-
лась мерными взмахами чайка и роскошно купалась в синих волнах воздуха. Вон она пропала в вышине и только мелькает черной точкою! Вон она перевернулась крылами и блеснула перед солнцемъ!.. Чорт вас возьми, степи, как вы хороши!..
Наши путешественники останавливались только на несколько минут для обеда, ири чемъехавший с ними отряд, состоявший из десяти козаков, слезал с лошадей, отвязывал деревянные бакланьи с горилкой и тыквы, употребляемые вместо сосудов. Ълп только хлеб с салом или коржи, пили только по одной чарке, единственно для подкрепления, потому что Тарас Бульба не позволял никогда напиваться в дороге, и продолжали путь до вечера. Вечером вся степь совершенно переменилась: все пестрое пространство ея охватывалось последним ярким отблеском солнца и постепенно темнело, так что видно было, как тень перебегала на нем, и она становилась темно-зеленой; испарения подымались гуще; каждый цветок, каждая травка испускала амбру, и вся степь курилась блоговонием. По небу, изголуба-темному, как будто исполинской кистью, наляпаны были широкия полосы из розового золота; изредка белели клоками легкия и прозрачные облака, и самый свежий, обольстительный, как морския волны, ветерок едва колыхался ио верхушкам травы и чуть дотрогивался