женщина чаще стала представляться горячим мечтам его; он, слушая философские диспуты, видел ее поминутно, свежую, черноокую, нежную. Пред ним безпрерывно мелькали ея сверкающия, упругия перси, нежная, прекрасная, вся обнаженная рука; самое платье, облинявшее вокруг ея девственных и вместе мощных членов, дышало в мечтах его какпм-то невыразимым сладострастием. Он тщательно скрывал от своих товарищей эти двпжения страстной юношеской души, потому что в тогдашний век было стыдно и безчестно думать козаку о женщине и любви, не отведав битвы. Вообще в последние годы он реже являлся предводителем какой-нибудь ватаги, но чаще бродил один где-нибудь в уединенном закоулке Киева, потопленном в вишневых садах, среди низеньких домиков, заманчиво глядевших на улицу. Иногда он забирался и в улицу аристократов, в нынешнем старом Киеве, где жили малороссийские и польские дворяне и где дома были выстроены с некоторой прихотливостью. Один раз, когда он зазевался, на него почти наехала колымага какого-то польского пана, и сидевший на козлах возница с престрашными усами хлыснул его довольно исправно бичом. Молодой бурсак вскипел: с безумной смелостью схватил он мощной рукой своею за заднее колесо и остановил колымагу. Но кучер, опасаясь разделки, ударил
24
[ио лошадям, оне рванули,—и Андрий, к счастию успевший отхватить руку, шлепнулся на землю прямо лицом в грязь. Самый звонкий и гармонический смех раздался над ним. Он поднял глаза и увидел стоявшую у окна красавицу, какой еще не видывал от роду: черноглазую и белую, как снег, озаренный утренним румянцем солнца. Она смеялась от всей души, и смех придавал сверкающую силу ея ослеинтельной красоте. Он отороиел. Он глядел на нее, совсем потерявшись, рассеянно обтирая с лица своего грязь, которой еще более замазывался. Кто бы была эта красавица? Он хотел было узнать от дворни, которая толпой, в богатом убранстве, стояла за воротами, окружившии игравшого молодого бандуриста. Но дворня подняла смех, увпдевши его запачканную рожу, и не удостоила его ответом. Наконец он узнал, что это была дочь приехавшого на время коверного воеводы. В следующую же ночь, с свойственной одним бурсакам дерзостью, он пролез чрез частокол в сад, влез на дерево, которое раскидывалось ветвями на самую крышу дома; с дерева перелез он на крышу и через трубу камина пробрался прямо в спальню красавицы, которая в это время сидела перед свечой и вынимала из ушей своих дорогия серьги. Прекрасная полячка так испугалась, увидевшп вдруг перед собой незнакомого человека, что не могла