работку подробностей их применения предоставил самим земским и другим учреждениям, на средства которых содержатся лечебные заведения,—его введение в действие, без сомнения, совершилось-бы совершенно безпрепятственно и повело-бы к действительному упорядочению и улучшению больничного дела.
В 1863 г., при рассмотрении проекта положения о земск. учрфжд., государственный совет находил, что «в деле попечения о народном здравии земство может принести существенную пользу доставлением материальных средств и ближайшим надзором за правильным их употреблениемъ». Более чем тридцатилетний опыт вполне оправдал эти ожидания: земство справилось с вверенным ему делом так успешно, что правительство признало полезным принять земскую организацию за образец при устройстве сельской врачебной части в губерниях, где не введены земския учреждения. Теперь, когда возбужден вопрос о дальнейшем распространении действия положения о зем. учрежд., представляется своевременным поставить на очередь и другой вопросъ—о расширении самых задач земства и в отношении заботы о народном здравии передачей всей врачебной и санитарной части в непосредственное управление и заведывание его органов. Мы не раз указывали на необходимость коренная пересмотра наших врачебнополицейских законов; пожелаем, чтобы в наступившем году это важное дело получило надлежащее движение.
К вопросу об алкоголизме в России и о санитарном вреде спиртных напитков вообще.
Ф. Ф. Эрисмана.
В XХИХ томе журнала «Вестник Общественной Гигиены, Судебной и Практической Медицины за 1896 г. помещена статья д-ра К. К. Толстого под заглавием «Алкоголизм в России (санитарно-демографический очерк)». Затронутый автором вопрос вполне современный, животрепещущий и чрезвычайно важный как в социальном и этическом, так и в чисто санитарном отношении. Поэтому статья д-ра Толстого естественно привлекает к себе внимание читателя, который невольно на ней останавливается. Еще больше возбуждается интерес читателя при ознакомлении с содержанием статьи,—тем более, что автор, в конце концев, приходит к совершенно неожиданным и по меньшей мере оригинальным результатам, которые наводят на некоторые размышления.
В самом начале своей работы д-р Толстой расчленяет подлежащую исследованию тему на 4 вопроса, отчасти экономического и административного, отчасти санитарного характера, и затем разбирает каждый из них в отдельности. Не касаясь здесь тех частей этого труда, в которых автор старается выяснить степень распространения алкоголизма в России и пользу принимаемых правительством и обществом против него мер, мы остановимся лишь на двух вопросах, имеющих столько же научное, сколько и общественно-санитарное значение: 1) действительно ли алкоголизм успел уже сильно повлиять на здоровье русского народа и 2) правда ли, что алкоголь в самом деле так опасен, как мы это думаемъ?
Для того, чтобы судить о влиянии спиртных напитков на здоровье народа, д-р Толстой «взял отчеты Медицинского Департамента... и проследил по ним, во-первых, заболеваемость и смертность от отравления спиртом, во вторыхъ—количество судебно-медицинских актов, составляемых по поводу этого отравления, в третьихъ—смертность и прирост но губерниям, а в четвертыхъ—число
самоубийств и преступлений, в связи с душевым потреблением алкоголя». На основании своих статистических сопоставлений автор приходит затем к следующим заключениям: 1) «продолжительное потребление довольно больших количеств алкоголя ни на смертности, ни на приросте населения ничем не отражается»; 2) количество острых алкоголиков, по губерниям, ничем не связано с душевым потреблением алкоголя в этих губерниях, и 3) влияние продолжительного и усиленного пьянства в старые годы ничем на здоровье нашего народа не отразилось, или по крайней мере никаких следов этого влияния, в современных демографических данных и при современном. состоянии статистики в России, открыть и выделить невозможно; 4) следует ясно и категорически признать алкоголь не ядовитым веществом, заслуживающим полного изгнания из диэты человека, а напротив того—пищей, предметом первой необходимости, потребление которого не должно падать ниже известной нормы. Если к этому еще прибавить вывод, к которому пришел автор при разборе вопроса о потреблении спиртных напитков в России, а именно, что в текущем столетии русский народ отнюдь не выделялся из числа других европейских народов по пристрастию к алкоголю, а в настоящее время, за последния десять лет, он едва ли не самый трезвый», то получается чрезвычайно утешительная картина, которую можно резюмировать следующим образом: русский народ пьет мало, даже слишком мало, потребление спиртных напитков до сих пор не нанесло ему никакого вреда и он может смело пить больше, так как вообще алкоголь не есть яд, а ценное питательное вещество. Другими словами—вопроса об алкоголизме для России не существует.
Эти положения до такой степени неожиданны, до такой степени противоречат всему, что до сих пор считалось аксиомой относительно вредных последствий пьянства вообще и для русского народа в частности, что невольно является желание проверить тот путь, которым д-р Толстой пришел к таким поразительным результатам. Наш разбор суждений д-ра Толстого будет сосредоточиваться на двух вопросах: во-первых, можно ли считать доказанным вывод д-ра Толстого, будто бы потребление спиртных напитков до сих Бор не нанесло никакого явственного санитарного ущерба русскому народу, и, во-вторыхъ—верно ли, что алкоголь представляет собой не яд, а пищевое вещество, употребление которого, по крайней мере до известной нормы, является желательным.
Выше мной было указано, какими материалами пользовался д-р Толстой для решения первого вопроса. Теперь посмотрим, как он сам оценивает пригодность этих материалов для данной цели. Данные о заболеваемости и смертности от отравления спиртом в отчетах Медицинского департамента—говорит онъ—«не могут характеризовать собой вреда, приносимого алкоголем, так как от острого алкоголизма заболевают и умирают весьма немногие, хроническое отравление алкоголем выражается самыми разнообразными болезнями, попадающими в соответствующия рубрики, причем связь их с алкоголизмом не может быть определена». Точно также, по справедливому мнению д-ра Толстого, «цифры, даваемые Мед. Деп. относительно заболеваемости вообще и острым алкогольным отравлением в особенности, не могут быть верными еще н потому, что наша врачебная статистика, особенно же статистика заболеваний, вообще весьма плохо поставлена и вполне зависит от количества врачей в данном уголке страны *), так как, за их отсутствием, заболевания совсем не региструются». Равным образом и число судебно-медицин-ских актов, составленных по поводу алкогольного отравления, д-р Толстой не считает пригодным мерилом вреда, приносимого алкоголем здоровью населения, «так как напиться до безобразия два раза в год может и человек вообще непьющий». По его мнению «единственными точными данными для суждения о вреде, причиняемом народному здоровью спиртными напитками, остаются цифры общей смертности и прироста, в соотношении с известным уже
*) И—прибавим мы от себя—от общей организации медицинской помощи.
ежегодным душевым потреблением алкоголя», так как широко распространенное и неумеренное употребление алкоголя, если последний действительно представляет опасный яд, не может не отразиться на жизненности населения и, как бы ни были сложны причины, обусловливающия смертность и рождаемость, должно поднимать смертность и уменьшать рождаемость. Для того, однако, чтобы читатель не получил преувеличенного понятия о пригодности для данной цели нашей статистики смертности и прироста населения, д-р Толстой тут же обращает наше внимание на то, что о точности демографических величин вообще не может быть речи там, где подлинная цифра населения неизвестна и где территориальная статистическая единица представляет собой вполне неопределенную величину. Логический вывод отсюда тот, что и этим материалом нельзя пользоваться для решения, статистическим путем, чрезвычайно сложного вопроса о вреде, наносимом пьянством народному здоровью. Тем не менее д-р Толстой составляет таблицу, в которой губернии Европейской России представлены в порядке убывающого средняго душевого количества спиртных напитков, а вместе Ѵ тем приводится средний процент общей смертности и естественного прироста населения. При этом оказывается, что средняя смертность и средний прирост по губерниям «ничем не связаны с цифрами душевого потребления алкоголя, что губернии много пьющия имеют иногда низкую смертность и высокий прирост, а губернии мало пьющия—высокую смертность и малый приростъ»; в общем выходит, «что много пьющие как будто-бы более процветают в демографическом отношении, чем мало пьющие». Во всяком случае д-р Толстой считает себя вправе констатировать факт, «что продолжительное потребление довольно больших количеств алкоголя ни на смертности, ни па приросте неселения ничем не отражается».
Нам кажется, что д-р Толстой не имел права из приводимых им данных сделать этого вывода, во-первых, вследствие недостаточной достоверности послужившого ему для сопоставления и сравнения основного материала, и, во вторых, потому, что он употреблял слишком грубый статистический прием, от которого уже а priori нельзя было ожидать никаких годных для правильного вывода результатов.
Не касаясь вопроса о большей или меньшей достоверности его данных о среднем душевом потреблении алкоголя в различных губерниях (хотя, нам кажется, д-р Толстой придает слишком мало значения тому факту, что его материал относится только до потребления хлебного спирта, совершенно оставляя в стороне потребление виноградного вина, пива и т. д.), мы указываем лишь на то, что при отсутствии хотя бы приблизительно точных сведений о численности народонаселения коэффициенты общей смертности и естественного прироста обладают весьма небольшой достоверностью и могут, по отдельным губерниям, весьма значительно уклоняться от действительности. При этом ошибка, происходящая в определении этих коэффициентов вследствие неимения точных данных о численности народонаселения, может быть на столько велика, что в состоянии стушевывать влияние на смертность даже таких факторов (социальных, бытовых, природных), в большом значении которых никто не сомневается. Д-р Толстой, я думаю, охотно с нами согласится, что возможную ошибку при определении коэффициента общей смертности по губерниям смело можно принять в Ю°/0, т. е. что там, где в настоящее время коэффициент этот определяется примерно в 35 на ИООО, он, при имении более достоверных основных данных, мог бы оказаться равным 33,5 или Збз, на 1000. Едва ли было бы справедливо ожидать, что при существующих условиях мы могли бы ближе подойти к действительности. Между тем такая ошибка при вычислении коэффициентов может стушевать влияние на смертность весьма существенного фактора, ибо явление, которое в состоянии увеличивать смертности на целых ИО процентов, нельзя не признать существенно важным в жизни населения; и еслибы влияние алкоголизма было так велико, что вызываемые им прямо или косвенно смертные случаи составляли бы 10°/о всех умерших, то д-р Толстой едвали
рискнул бы сказать, что потребление довольно больших количеств алкоголя на смертности не отражается. А раз в возможности таких, или даже гораздо больших, ошибок при вычислении коэффициента смертности нельзя сомневаться, раз мы должны допустить, что вследствие этого влияние весьма существенных факторов может ускользнуть от нашего внимания, мы, конечно, не имеем никакого права утверждать, что то или другое явление народной жизни на смертности народонаселения не отражается. Мы можем только сказать, что мы этого влияния не могли констатировать, блогодаря применению слишком неточных, слишком грубых статистических приемов, блогодаря недостаточной достоверности нашего основного материала. Но в таком случае наш вывод не имеет никакой обязательной силы; мы даже не вправе его сделать, и мы еще меньше вправе основывать» на нем дальнейшия соображения или предлагать, на основании его, те или другия мероприятия.
Д-р Толстой не мог ожидать от своего статистического сопоставления верных результатов еще и потому, что он, непосредственно сопоставляя между собой величины, служащия выражением весьма сложных явлений, хотел выяснить влияние на смертность и естественный прирост населения одного (и при том конечно, второстепенного) фактора, нисколько не позаботившись об исключении других факторов, бесспорно имеющих весьма сильиое влияние на движение народонаселения. Различные губернии Европейской России представляют чрезвычайное разнообразие в отношении местоположения, почвенных и климатических условий, этнографического характера населения, степени населенности, экономического быта и проч., и общие коэффициенты смертности, рождаемости, а, стало быть, и естественного прироста, являются результатом всех этих разнообразных условий, из которых каждое оказывает свое влияние в том или другом направлении, с большей или меньшей силой. Поэтому выяснить значение того или другого из этих факторов, хотя бы на вид первостепенного, представляется обыкновенно делом весьма не легким; оно часто удается только при помощи такой группировки статистического материала, при которой более или менее исключается влияние всех факторов, кроме одного—а именно того, значение которого подлежит изучению. Так, напр., желая определить влияние питомнического промысла на общую смертность населения, нельзя сравнивать между собой Московскую губернию и Пермскую. Правда, в первой из них существует питомнический промысел, а во второй его нет; но ведь все условия существования народонаселения, а также и характер его в этих двух губерниях, представляются столь различными, что даже весьма значительная разница в смертности отнюдь не могла бы быть приписываема влиянию питомнического промысла, и, наоборот, при одинаковой смертности в обеих губерниях было бы непозволительно сделать вывод, что питомнический промысел не оказывает никакого влияния на смертность. Значение этого фактора для движения народонаселения могло бы быть действительно выяснено только в таком случае, еслибы сравнить между собой территориальные единицы, самая существенная разница между которыми заключается в том, что в одной питомнический промысел существует, а в другой—нет. Точно также, желая выяснить влияние на общий коэффициент смертности фабричной промышленности, нельзя сравнивато между собой двух губерний или уездов, которые, кроме различного развития фабричной промышленности, значительно разнятся между собой еще и в отношении этнографического состава населения, потому что влияние на смертность первого фактора может более или менее стушеваться влиянием последняго. Вообще сопоставление несравнимых величине составляет крупную статистическую ошибку, при которой никогда нельзя ожидать верных результатов. Ведь при помощи статистики можно доказать что угодно и ошибки везде возможны. Но при исследовании серьезных научных или важных общественных вопросов нравственная обязанность исследователя заключается в том, чтобы по возможности избегать по крайней мере крупных ошибок могущих извращать результат исследования. К сожалению, д-р Толстой не всегда соблюдал это требование и его сопоставление губерний Европейской России по среднему душе-