- 515 -
должности. И все это за то, что я пришел навстречу желанию народа и написал прошения с ходатайством об уменьшении пьянства, о закрытии совершенно вредной для населения винной торговли». И результат тот по имеющемуся у меня письму, что он даже был выслан. Я думал действительно, что он выслан за политику. Я передал депутату Лифляндской губ. это письмо, и он мне сказал, что он выслан за политику, а не за борьбу с пьянством. Приведу вам другое письмо, которое мне пишет священник (Читает):'9 «Как трудна и опасна эта борьба! Шесть лет я боролся с этим злом, не одну тысячу людей спас от погибели, сотни семей блогословляли мое имя— я всех звал на упорную и продолжительную борьбу с этим злом и что же вышло? Мой деятельность сочли революционной и пошли гонения и страдания за борьбу с водкой, шинками: дознания, обыск, духовное следствие, жандармское дознание, я удален от должности, заключен в монастырь на неопределенный срок, семья голодает, жена совсем больная, и если бы не помощь трезвенников, то положение было бы безнадежное. Когда все это кончится, одному Богу известно. Духом я бодр, совесть моя покойна—преступного я ничего не сделал; готов и еще более страдать, лишь бы Государственная Дума издала закон, если и не полного уничтожения винокурения, то непременно значительного его сокращения,—тогда бы, думается, кончились все бедствия и наступила бы блаженная, счастливая трезвая жизнь. Боритесь, неумолчно говорите, жгите своими словами —Бог вам в помощь и вечная блогодарность от всех, желающих счастья своей родине. Замолвите, покорно прошу, обо мне словечко, ради моих детишек, ради тех несчастных, одержимых пьянственным недугом, которые меня ждут и просят моей помощи. Деятельность моя особенно была в Московской губ., в фабричном с. Озеры, почему меня гонят и мучат не
— 616 —
только рязанския власти, но и московския. Не оставьте просьбы невинно гонимого и страждущого. При этом имею честь почтительнейше добавить, что как обыск, так и духовное следствие при опросе почти всего прихода под присягой не только не нашли в моей деятельности что-либо преступное, а даже подозрительное». Фамилии этого священника я оглашать пока не буду. Здесь говорили, что против него имеются веския данные политического характера. Для меня это было под сомнением до тех пор, пока в этом не был обвинен один из крупных представителей помещичьяго сословия. Предо мной лежит вырезка из «Русского Слова» (№ 272, 25 ноября 1910 г.), в ней говорится следующее (Читает): «В Великолуцком у., в своем имении «Выдумка» проживает крупный и богатый помещик Л. И. Виноградов. Липецкую воя., в которой находится имение г. Виноградова, он положительно облогодетельствовал.—Устроил две прекрасных школы, отучил крестьян от пьянства, объединив их в общество трезвости. Помогал отдельным крестьянам и словом, и делом, выручая их в критическия минуты из нужды. Любимейшим делом г. Виноградова были народные чтения, на которых он пропагандировал улучшенные приемы обработки земли, указывал на гибельные последствия пьянства. И вот его за это стремление помочь крестьянину быть трезвым, а от этого хорошим работником, его заподозрили в крамоле, арестовали в другом его имении на Кавказе и три месяца гнали этапным порядком домой. Но так как этот крамольник был помещик, а не простой учитель или священник или писарь, то его выслать в Нарым или Якутку без суда было нельзя, и надо было судить. На суде все свидетели показали, что он, кроме трезвости, ничего крестьянам не проповедывал. И суд, понятно, его оправдал. *) Вот этот-то случай и дает мне *) Недочитанное депутатом Челышовым и кратко переданное своими
