— 512 —
сти себе в повиновение. Мы желаем, чтобы там был установлен более правильный порядок, как говорят, но вот что финляндцы по этому вопросу говорят (Читает): «В Финляндии открыта поголовная и всенародная борьба с потреблением спиртных напитков; их сейм принял закон, который творит, что отныне ни приготовлять, ни провозить, ни ввозить, ни торговать сииртными напитками, имеющими крепость, если не ошибусь, более 8°, нельзя». При чем эта страна, ведь, свободная и когда такой манифест вынес их сейм, то народ всретил его ликованием и была устроена иллюминация, не наша разбойничья «иллюминация», а в настоящем смысле, и ученики были отпущены из школ в этот день. И вот такой святой закон, полезный для народа, нашим Правительством не был утвержден. Чего просила Финляндия—прав каких нибудь больших против нас, или просила каких-либо ассигнований из государственного казначейства, или просила какой-нибудь себе свободы, от нас отделиться и отдаться какому-нибудь другому государству или, может быть, это закон против нравственности9 Финлядия только хотела пронести закон, который давал бы ей право жить трезвенно, и от этого было бы материальное обезпечение, была бы нравственность в высокой степени и было бы здоровье. И в таком законе отказали. Почему? Я вам отвечу письмом из Лозанны, сообщенным мне доктором Герко (Читает): «Г. депутат, блогодарю вас за документы, которые вы мне прислали, я их перевел, и они меня очень заинтересовали. Я постараюсь их огласить в нашей прессе, дабы сделать известным все, что делается против алкоголизма в России. Я позволяю себе обратиться к вам относительно вопроса, который специально касается Финляндии и косвенно России. Как вам известно, финляндский закон, которым запрещаются алкогольные напитки, еще не утвержден Государем. Меня извещают
-513 -
из Финляндии, что камнем преткновения является здесь францусское правительство, которое желая, распространять францусския вина, протестовало против закона, лишающого пьяниц потребления вина; оно согласно на заключение займа, который русское Правительство намеревается теперь сделать, но под условием возвращения финляндского закона обратно. Наши финляндские друзья просили меня опубликовать это в европейской печати, чтобы осветить столь возможный факт и тем указать русскому Правительству, что опека, которую хочет распространить Франция на Россию и Финляндию, недостойна великой державы». Гг., неужели это правда, неужели правда, что Франция из-за своих материальных выгод, чтобы сбывать свои спиртные напитки в нашу провинцию—Финляндию, сказала нашему Правительству не утверждать закон, и неужели наше Правительство подчинилось требованию винокуровъ? Но ведь это позор для Правительства, позор для страны. Заканчивая все эти указания, гг., я считаю необходимым поделиться с вами некоторыми указаниями, некоторыми фактами, что борьба трудна, и что борьба не проходит безнаказанно для лиц, ведущих ее на местах. Предо мной лежат два письма: одно письмо волостного писаря, другое письмо священника. Сначала я думал, что эти господа прибегают к защите моей, как депутата,—что их за что-либо наказали, сочли неблогонадежными, а может быть, они только прикрываются трезвостью, и нет ли тут политической окраски. Оказалось, что мои убеждения были опровергнуты положениями, о которых я буду говорить потом, Сначала я вам доложу эти письма. Вот первое (Читает): «В мае месяце 1908 г. в мчк. Мариен-Магдаленен, Вейсенштейнского у., была открыта винная торговля фирмы Его Императорского Высочества Великого Князя Николая Николаевича. Торговля эта была открыта с разрешения местной администрации и управляющого акцизными сборами, но вопреки желанию местных во-
33.
