— 501 —
дений и употребление алкоголя. До этого не могли допустить местные дворяне — винокуры и кабатчики, а также администрация, как представительница Правительства, торгующого водкой». Но послушаем еще, гг., дальше, что говорит духовенство. Из резолюции смоленского епархиального съезда (Читает): «Духовенство бессильно бороться с народным пьянством, когда ни акцизное ведомство, ни местная полиция не принимают никаких мер к уничтожению тайной продажи. Съезд обращает внимание земской управы на колоссальные размеры шинкарства и просит ходатайствовать пред губернатором о преследовании шин-карства». Целый епархиальный съезд заявляет свой нужду в том, что с шинкарством никто не борется, ни акцизное ведомство, ни местная полиция, и все их такия заявления кладутся под сукно, и им не уделяется никакого внимания. Губернская администрация обращалась неоднократно к управлению акцизного округа с просьбой принять меры, чтобы водка не продавалась крестьянам в большом количестве и в мелких посулах. Ответ на это один: «в законе нет указаний, на основании которых можно бы-ло-бы ограничить продажу водки». Это, гг., сообщение из «Голоса Москвы». Здесь ясно говорится, что администрация, которая видит, что народ через пьянство развращается, что народ становится преступным, что народ становится неспособным к правильному труду, видит, что продажа через шинкарей приносит большой вред, а также и свободная продажа в неограниченном количестве, не принимает никаких мер, чтобы ограничить эту продажу; если бы ограничить продажу спиртных напитков в шинках, то этого не было бы. К администрации обращаются с просьбой: прекратите продажу большими партиями, а им говорят: в законе этого не содержится. Гг., да ведь есть другой закон, кроме бумажного, закон нравственности, закон совести, который говорит: все то,
— 502 —
что полезно и в законе не содержится, должно быть сделано, должно быть исполнено. Покойный проф. Дриль огласил на съезде письмо следующого содержания (Читает): «Дорогие ученые защитники против народного бича! Умоляем услышать наш голос, в пустыне вопиющих. У нас три четверти народа упилось все вином и дошло до разорения, так что и женский пол стал пьянствовать сильнее, чем мужчины. Два общества крестьян, во главе со священником с. Смоленска и слободы Рощи (Московской губ.). обращались к начальству о закрытии у нас казенной винной лавки, но начальство не откликнулось на наши к ним мольбы о закрытии винной лавки. Так они оставляют нас дойти до полного разорения и обречь себя на голодную смерть. Так мы просим вас не отказать посоветовать нам, как лучше выйти населению из такого трудного положения». Вот, что пишут, и все просьбы и ходатайства остаются гласом вопиющого в пустыне. Говорят, что это не селения просят. А кто же проситъ? Просят все, просят и те, кто не имеют права на сходы, т. е. женщины. Здесь уже начинается беззаконие, т. е. женщины сами составляют союзы для борьбы против пьянства. Женщины, не имеющия права участвовать на сходах, самостоятельно, рискуя навлечь на себя кару, как за незаконные сборища, выступают на эту борьбу с пьянством, которое так сильно, отражается на женщине. Из дер. Оксю-хово, Новгородской губ., пишут (Читает): «Измученные пьянством мужей, бабы заперли каменку (30 ноября 1907 г.). На другой день урядник с двумя стражниками замок сняли. По их отъезде бабы вешают замок снова. Является пристав с урядником и ломают замок. По их отъезде Оксюховския бабы соединяются с соседними Онисимовскими и вешают замок в третий раз. Являются пять стражников, снимают замок и дежурят. 6 декабря является пристав Дружинский, урядники и стражники. 7 декабря
