— 445 -
стать ночью водки, убивает двух приютивших его женщин, с единственной целью получить ночью же стакан водки от начальства, которому поведает о своем преступлении. Третий, на предложение приятеля отрубить ему голову, преспокойно и мирно рубит ее. Четвертый насилует, душит свой разбитую парали-чем 103-х-летнюю бабушку и спокойно возвращается к собутыльникам. Пятый, не допущенный на поезд, идет домой, ножом наносит раны жене, режет двух своих детей, возвращается на вокзал и ранит жандарма и незнакомого пассажира. Куда же итти дальше? Все это приводящия в содрогание алкогольные цифры вырождения. Какое же правильное развитие культуры, какое государственное блогополучие и истинный, а не полицейский порядок можно создать с такими гражданами? «Трудно понять, как может алкоголизующийся народ завоевать или сохранить свой свободу», замечает гигиенист проф. Бушар. Другой профессор Пруст сообщает «Привычка пить влечет за собой нерасположение к семье, забвение всех общественных обязанностей, отвращение к труду, нищету, кражи и преступления». В 1838 г. ка-пуцинский монах Матье выступил с пламенной проповедью против ирландского алкоголизма, и уже через месяц одна тюрьма в Дублине была закрыта за недостатком питомцев, а население другой понизилось с 3.202 чел. до 1.604». Это все слова проф. Дриля, знатока народной жизни. Доктор Марков, кончая свой лекцию сказал1 «Вместо думского: «ядъ» на этикете для водки следует написать, 40°|() спирта 30°|„ чахотки и 30"|о сифилиса». А я прибавил бы от себя и—90°|„ нищеты. Чем пестрят, гг., наши корреспонденции из деревни? Я приведу эти корреспонденции для того, чтобы доказать, что пьянство имеет невозможные формы проявления. Вот что нам пишут из деревни {Читает): «У нас празднуют в году что-то более 100 дней. Праздничные дни проводятся в пьянстве,
— 446 —
драках и разных распутствахъ»,—это пишут из Черниговской губ. «Пьяные, разнузданные парни, с пением грязных уличных песен, расхаживают по деревне, оскорбляют всех встречныхъ»,—это пишут из Харьковской губ. «Вследствие пьянства и развивающогося хулиганства, семейные отношения в деревне стали невозможными», — пишут из Тульской губ. «Каждый вечер пьяные песни молодежи и стариков оглашают деревню. Звенят разбиваемые стекла»,— пишут из Тверской губ. Если к этому серьезно проследить всю литературу, то вы увидите то же самое везде. Другие деятели на поприще борьбы с пьянством, как священник Миртов, в устроенной анкете Александро-Невским обществом трезвости, констатируют всюду и всеобщее пьянство. Все ответы утверждают, что употребление спиртных напитков среци женщин и детей обычное явление. Пьют учителя, врачи. Есть прямые указания, что пьют причты, пьют и противодействуют насаждению трезвости настоятели. Не могу еще не привести свидетельства духовного пастыря и епископа Мамадышского Андрея, который телеграммой сообщил на съезд следующее (Читает). «Пьянство, как величайшее народное бедствие, и торговля водкой, поощряемая близорукой финансовой политикой, создают условия жизни, позорные для русского народа. Лучший элемент казанских инородцев начинает борьбу с пьянством, считая его неизбежным следствием русификации, решительно отрицая его пользу для себя; могометане и язычники унижают русскую веру; как называюг православие, видя пьянство русского народа, пропивающого свои жалкие трудовые гроши. Трезвые могометане ежегодно сберегают 70.000.000 p., как говорит статистика, только запрещением своим единоверцам пить русскую водку. Необходима помощь и быстрая, чтобы пьянство совершенно не погубило русский народъ». Это слова пастыря, стоящого наверху
