— 226 —
это? Многомиллионное крестьянское население, несущее все тяготы налога и обязанности отбывающее натурой,—его об этом не спросили. И вот, в виду всех этих обвинений, которые сыпались на крестьян, которые мы здесь слышали, я хотел бы спросить: но кто же в этом виноватъ? Виновато ли наше трудолюбивое, честное крестьянство? По моему, оно в этом не виновато. Я хочу спросить г. Министра, знает ли он примеры, когда крестьянство не платило налогов. Оно платило все, что от него требовалось, но его на эти деньги не учили, не образовывали, не воспитывали, и не оно в этом виновато, а виноват тот, кто им управлял. (Голоса: верно; рукоплескания). Здесь говорится в докладе, что народ наш пьянствует, но гг., я хочу на это сказать тому, кому это надлежит знать: да разве народ просил когда-нибудь кабаковъ? Насильно ставят кабаки, а потом с этого высокого места его обвиняют. (Бурные рукоплескания на некоторых скамьях; голоса: браво). Разве правительство заботилось все время об устройстве крестьянской жизни? Да, оно заботилось, слов нет, о других учреждениях. Оно очень заботилось о жизни чиновников, и мы сами теперь по этому пути широко шагаем (Голоса: браво). Оно заботилось об улучшении таких отраслей промышленности, где заинтересована 'только кучка людей. Я хочу сказать Правительству, что оно ассигновало, и мы продолжаем ассигновывать
17.000.000 р. в год на поддержку кучки винокуренных заводчиков, а на народные суды не давали ни копейки. Народ, ггѵ я вам напомню, создавая Российское государство, все время служил родине даром, служил на совесть и за совесть. Но так ли служат чиновники? Народ содержит всех чиновников своими трудолюбивыми рабочими руками, а как они служатъ? Недавно мы здесь слышали, и все время вы говорите, все партии безразлично, нас съела бюрократия. Что же мы хотим сейчас сделать? Мы хотим
- 227 —
увеличить бюрократию. Как это проявляется, я скажу потом. Обвиняют суд в тех недостатках, которые он имел. Но, гг., никто нам отсюда не сказал, и очень мало на это обращают внимания, — я только хочу спросить вас, каждого, кто знает жизнь деревни, знает жизнь города, может ли образованный, просвещенный судья, поставленный в такия экономическия условия, как волостной судья, быть таким, каким его желают видеть? Ведь крестьянские судьи в волостных судах получают в некоторых местах по 60 к. за день присутствия в суде, а в некоторыхъ—судьи получают по 5—6 р. в год. Что же вы можете от них потребовать, когда ничего не платите? И эти гроши, и эти копейки они получают из своих же наскребленных сухарей, потому что государство им за эти обязанности не платит. Государство находит нужным и выгодным для себя платить кабатчикам, а судьям, которые, как говорят, поддерживаюв закон, ни копейки не дают. (Голоса справа: браво; не стоят ни копейки). Я повторяю: интересно было бы знать, какими бы были все наши чиновники, если бы поставить их в такое положение, в котором находится наше крестьянство? Остались бы они такими культурными, хорошо одетыми, правильно причесанными, жили бы они в хорошо обставленных квартирахъ? Были бы они настолько чувствительными по отношению к совести? Я в этом сомневаюсь. Если бы они даже только ночевали в этой крестьянской обстановке, обстановке нашего простого народа, так и то они были бы другими. Гг., о тех правах судьи, о которых здесь говорили, я хочу напомнить один рассказ. Вы все наверное читали сочинения Мельникова. Там приведен такой случай: один судья осудил крестьянина и говорит: «Лишаю тебя права, понялъ?» — «Не понялъ». — «А вот чего это тебя лишает: ты не можешь ходить на сходки, тебя не будут выбирать ни сотским, ни де-
