— 126 -
когда родительские комитеты были введены, они не всегда оказывались на высоте своего призвания, но это так и быть должно, потому что нас все время приучали повиноваться законам, циркулярам, и человека, пробывшого долгое время в темноте, выпустили на на волю, на свет, — конечно, он ослеп и не знал сразу, за что ему взяться, и не мог наладить сразу дела правильно. Но научный опыт показывает, что этот блеск свободы пройдет и направит жизнь на правильный путь, на путь пользы для школы его работу. Ведь, господа, уважаемый член Думы профессор фон-Анреп говорит, что ученики знают, каким путем добиваются кафедры. Это и мы знаем. Часто знание не имеет никакого значения при определении на должность, а кумовство и свойство. Ведь часто к нам пришлют человека, голого дурака, уши у которого холодные и глаза, как у мерзлого судака, но он правит целым учреждением, а иногда и краем. Многие удивляются, как это могло быть? Потом узнают, что у него там знакомство, тетушки, бабушки, иногда даже красивая жена, к несчастью, пособляет. Как же можно с этим мириться? Что вы хотите, когда он почти что на откупу? Дети ведь наши, и налоги наши идут, Надо нам иметь там контрольный глаз свой, чтобы от нас зависело назначение учителя хорош он или не хорош. Я расскажу маленький эпизод из нашей земской деятельности. В 1906 г., когда я поднял вопрос на Самарском земском уездном собрании и спросил, спрашивали ли вы и довольны ли крестьяне учителями, тому ли учителя учат их детей? Нет, говорят, ни разу не спрашивали. 30 лет учили и не спрашивали. Я поднял вопрос, что спросить их надо. В это время встает гласный, крестьянин Гав-рилов, подходит ко мне и говорит: «вот что скажи, Михаил Дмитриевич, что прошлой осенью у нас учительница читала и раздавала прокламации. Мы взяли их и отвезли земскому начальнику, а он на нас
- 127 —
цыкнулъ». Я говорю ему: «скажи самъ». Отвечает: «я боюсь». Вот что делали господа; народ-то наш серый, простой, верующий, а его, с разрешения земства или власти, направляют в другую сторону. Другой случай скажу; я, разрешите, фамилий называть пока не буду. Рассказывает крестьянин: «I ноября на Кузьму Демьяна встаю, бужу ребенка, —говорю, в церковь иди, а он: я, тятенька, не пойду, нам учитель не велелъ». Не все такие учителя: есть хорошие, но есть и такие. Вот какия картины, и причина этого та, что были посланы учителя чужие для народа; чужих посылают по роду, по племени, по обычаю, и над тем, во что народ верит, учитель часто смеется. Характерный вам пример деревенской жизни: гремит гроза, женщина простая, крестьянская, боясь, крестится и говорит: «Воля Вожия», молится и говорит: «Илья пророк, спаси меня», крестится. Ея малыш тоже в юбки ея прячется и крестится. Малыша отдали в школу. Случилась тоже гроза. Закрывают двери, окна, учитель говорит «не нужно», ученик говорит: «там Боженька», а учитель говорит: «там никакого Боженьки нет, там электричество». Подумайте, господа, что он сделал с ребенкомъ! (Смех). Не смеяться надо над этим, господа! Случилось дома такое положение,—мать говорит ребенку: «что ты, поганец, не крестишься?» — «Маменька, не нужно, там электричество». Подумайте, что учитель сделал с чистой крестьянской душой: ведь крестьянин не может жить без веры, в его природе есть потребность веры. Возьмите древние народы, которые никакой культуры нашей не знали, но они верили, потому что у них потребность есть верить; и у крестьян тоже—не гасите веры, не делайте его зверем. Нам, жителям городов, часто, может быть, эта сила, которая миром управляет, может быть, не нужна. Многие, может быть, живут 20-м числом, многие безпечально, естественно это, когда Бог им не дает себя чув-
