— 82 —
из 2.050 заводов у нас теперь 2.450 с чем-то; господа, оберегая эту промышленность, как ни одну другую, может быть, они понимают так, как и в этом докладе говорится на стр. 6, если не ошибаюсь: что «винокуренная промышленность есть существеней-шая и серьезная отрасль сельского хозяйства; дающая заработок местному населению и поднимающая общую культуру сельского хозяйства». Так написано здесь в докладе. Господа, ведь всего этих винных заводовъ— 2.450, а сельских хозяев у нас, думаю, будет не одна сотня тысяч, которые от развития винной промышленности вынуждены совсем прекратить ведение сельского хозяйства, потому что с рабочими сладу нет и от этого поощрения винокурения трудно конкурировать простым хозяйством с ними. Здесь вот депутат Родичев говорил, что осенью уже он знает, почем он имеет возможность продать спиргь на будущий год, поэтому он делает засевы картофеля, пшеницы, ржи, с рассчётом на известную цену, а вы, господа, сельские хозяева, когда сеете, знаете, какая цена будет на будущий годъ? Ведь нам известно, что бывали урожаи по 200, а цена была чуть не по Четвертаку за пуд, и от урожая был убыток. Нам известно, что если ничего не родится, то и барыша не будет, а у этих господ обязательно будет барыш, потому что есть вперед абонированная цена. Но, господа, есть еще другое положение. Поощрять эту промышленность государству давно бы не следовало, и если оно этого не сделало, то нам то уж делать никак не должно. Ведь было много перемен в жизни русского народа. Укажу вам на Волгу, прежнее время ходили там бурлаки, потом частные предприниматели пустили параходы, и рабочие русские остались без дела: частные предприниматели построили железные дороги, а потом и казна; тоже ведь сколько осталось жителей по большим столбовым дорогам, занимавшихся ямщиной, постоялыми дворами и пе-
— 83 —
ревозкой кладей. Когда вводили винную монополию, тоже осталось много людей без дела, занимавшихся частно этим промыслом, также государство не заботилось поддерживать в их материальном разорении. Вот у нас другой частный еще пример. За последнее смутное время,—дай Бог, чтобы оно скорее прекратилось, — прибегают к смертным казням, для исполнения понадобились палачи, тюремное ведомство нашло их, исправно оплачивая, но если, Бог даст, народ отрезвится, наступит у нас тишина и мир,—я верю в это, потому, что есть желание у народа отрезвиться, я думаю, что ни один из вас не скажет, чтобы он не получил от своих избирателей желания, чтобы этот вопрос решить скорее и уничтожить продажу спиртных напитков, решить еще и потому, что народ трезвый будет жить спокойно, как говорит Тацит, который жил за 300 лет до Рождества Христова, что для народа трезвого, здорового писаные законы не нужны, он обычаями проживет, но если понадобились писаные законы —то они его не спасут,— я верю в то что работы этим лицам не будет, но они могут придти и сказать: «господа, ведь мы привыкли работать, давайте нам работу». Что же мы дадимъ?' Нет, не дадим. Господа, я должен сказать откровенно, что ведь разницы между палачом и виннозаводчиком я не вижу. Как тот накидывает петлю на шею и знает, что он этим делает, так и виннозаводчик, ведь среди них нет темных, необразованных людей, не знающих, что приготовляют,—он знает, что это есть яд, знает его последствия и все-таки сумеет добывать положение своей промышленности от высшого Правительства так, как вот говорит здесь г. Родичев.
Принимая все это во внимание, я не могу не высказать своего личного мнения о докладе, который мы в настоящее время рассматриваем. По моему он
