— 1432 —
щение люди сваливаются, как скоты, и находятся под надзором весьма сомнительных 2—3 нижних полицейских чинов, которые боятся даже входить в самую камеру. И сюда-то приводятся пьяные, подобранные на улице для того, чтобы оградить жизнь оть всяких случайностей. Возмущающую душу картину дает показание свидетеля, К., главного обвинителя Богдапова. Прежде всего свидетель заявил, что он страдает падучей; напившись до безчувствия, он очнулся в камере. 3 буяна приподняли его, разорвали на нем рубашку и, увидав крест на серебрянкой цепочке, со словами „ты — крещенный?" сорвали его, а его, свидетеля, оттащили на другия нары, где он очутился близ избиваемого К. и мои. видеть все издевательства над ним. „Ты — дворник с Баскова переулка? это ты не пускал меня войти?" неистовствовал один буян, в котором свидетель признал потом Богданова. Истязаемый даже не кричал, он только один раз глухо крикнул „караулъ!" ').
Правосудие восторжествовало: присяжные признали Богданова виновным, и суд приговорил его к каторжным работам на 4 года.
Защитник Богданова выразил уверенность, что настоящее дело, проникнув в печать, сделаеть, быть может, то, что подобные мрачные трагедии, напоминающия страницы „Записок из мертвого дома", но происходящия не в глухих углах Сибири, а в центре цивилизованного мира, более не повторятся.....
Виновный понес наказание, общественная совесть удовлетворена. Но камеры для вытрезвления остались в прежнем виде, а потому не переведутся в них и Богдановы. Общество и печать снова забудут о „вытрезвляемых при полиции", пока новое преступление не взбудоражит опять общественного сознания. А подобные преступления, можно быть уверенным в том, не заставят себя долго ждать: все условия для них на-лицо!
X.
Никто, конечно, не станет оспаривать, что положение лиц, находящихся в состоянии острого алкогольного опьянения, безпомощно, что нынешнее „призрение" их в полицейских домах ужасно; все признают это, а затем переходят, как говорится, к очередным делам, и все остается по прежнему. Такое равнодушие в значительному числу пьяных, а именно, к хроническим алкоголикам, еще . понятно со стороны лиц малообразованных, не понимающих, что „пьяница", „пропойца", а в особенности „запойный"—больные люди. Нужно, однако, всегда помнить, что и хронический алкоголизм излечнм, что эти „пьяницы"—отцы и как-ни-как кормильцы своих семейств, а потому серьезное попечение о них составляет общественный долг и, пожалуй,
J) „Новое Время", 3 октября 1904 г.
— 1433 -
государственную справедливость (напиваясь и проливаясь, они обогащают государственную казну). Но особенно насущную необходимость представляет попечение о пьяных другой категории,
о людях, напившихся случайно и не принадлежащих к разряду хронических алкоголиков или „пьяниц14 в обычном смысле этого слова. Как показывает статистика иностранных государств, в полицию нередко попадают люди, напившиеся впервые, не знающие еще своей меры и не убедившиеся собственным печальным опытом в последствиях появления на улице в пбфзобразно-ньянфм виде1-. Попав в участок, эти люди сближаются здесь с отъявленными и убежденными пьяницами и утром, протрезвившись, но чувствуя себя отвратительно после ужасно проведенной ночи, отправляются, по совету опытных товарищей но ночлегу, „опохмелиться“. Начинается новая попойка, и таким-то путем случайно напившийся человек нередко становится настоящим алкоголиком и большею частью спивается окончательно. Как нам лично приходилось слышать от алкоголиков, позор первой ночевки в участке с пьяными до такой степени удручал их, что им было стыдно вернуться домой, и они отправлялись... в кабак.
Кроме того, нужно всегда иметь в виду, что среди лиц, доставляемых в полицейские дома для вытрезвления, нередко попадаются настоящие больные, либо находящиеся действительно в состоянии опьянения, либо ошибочно принятые за пьяных. Так, напр., ири болезнях почек, при аноплектическом ударе и т. п. может наблюдаться бессознательное состояние, способное вызвать у неопытных и темных очевидцев предположение о наличности опьянения. Мы уже упоминали о том, что состояние опьянения в некоторых случаях сочетается с душевной болезнью. Такие больные сплошь и рядом отвозятся дворниками и городовыми в „пьяные камеры4*, чтобы на другое утро, после безобразно проведенной ночи, предпринять новое путешествие—в больницу А).
Таким образом лица, находящияся в состоянии острого алкогольного отравления, могут быть разделены на 2 разряда: одним нужен лишь покойный ночлегъ—для вытрезвления, другимъ—больница для систематического лечения. При существующей у нас постановке дела острые алкоголики не имеют ни того, ни другого.
Всякий старается сбыть пьяного с рук и затемъ—умыть руки. Мы относимся к пьяному с презрением и брезгливостью, как-бы забывая, что это—наши братья, жертвы своего безволия, окружающого соблазна, а иногда болезненной невыносливости к алкоголю. До последняго времени общество больше заботилось о подбираемых на улице собаках, чем о подбираемых на улице-же людях. Первых сохраняют в целости, дабы возвратить
*
В 1910 г. в столичных газетах появилось сообщение о распоряжении СПБ. градоначальника, чтобы все пьяные, доставляемые в полицейские дома для вытрезвления, подвергались врачебному осмотру. Бдва-ли эта мера практически осуществима при нынешних условиях.