— 990 —
ходится потреблять белков 97,85 (меньше нормы на 20,15 грам.), жиров 22,12 (меньше на 33,88 гр.), углеводов 543,12 (больше на 43,12 гр.).
Высокий °/0 смертности, калек и болезней аккомпанирует этому крестьянскому быту. На 1 тыс. человек в России смертность у имеющих до 5 дес. земли—33, от 15—25 дес.—26,6, свыше 25 дес. — 23,8. Калек на ИО тыс. чел. в волостях с доходом
При недоборе в доходах крестьянину приходится еще дополнительно нести на своих плечах колоссальные косвенные налоги, так как русское государство свыше 80% своих доходов получает косвенным обложением народа. Из этих доходов все идет на милитаризм, на субсидии дворянам, крупным промышленникам,на представительство, а на развитие производительных сил на душу населения затрачиваются прямо мизерные суммы: центральный черноземный районъ—18 кои., восточный—22,7 кои,, промышленный—23 коп., прибалтийский—84,4 кои., не в пример Западной Европе с затратой рублями (Поленов).
Мы видим ужасную картину — как же выйти из этого положения?
Хватается крестьянин за книгу, чтобы узнать, где выход из его положения — закрывают читальню, тащат в кутузку. Хочет удешевить хоть немного жизнь, устраивая кооперативы— и кооперативы закрыты и снова кутузка. Сунется на заработки—недоимки держат, паспорта не дают. Завел бы интенсивное хозяйство, но без лошади да семян далеко не уедешь. Пошел бы хуторское хозяйство вести, да земли и/2 десятины и прикупить невозможно; денег нет, а цены крестьянский банк непомерно вздувает. Остается одно: за безценок продать свой надел и идти в батраки за 7—ИО коп. в день. Самому все равно не поправиться, за действие же сообща с другими рискуешь попасть в подневольное переселение. От земства и государства ждать нечего — голос массы отсутствует в них, блогодаря цензовым выборам и не может она устраивать свой же собственную жизнь.
Выхода не видно, видны одне рогатки, да вот дорога торная открыта к кабаку. И туда плывет последнее достояние, которое переходит через винную монополию в казну (33% чистого бюджета) и в бронированные карманы разных сановников.
Ищется забвение и нет силы, которая бы ири данных условиях остановила желание топить свое горе в вине. Даже голод не останавливает. Приведенная мной докладная записка рисует
до ИО р. от 20—25 „ „ 15-20 „
643
276
395
— 991 —
это достаточно убедительно. В 1901 г. в Саратовской губерния, напр., в одном голодном селе винная лавка продала за 2 недели вина на 2 тыс. рублей. Питает народ и цифры потребления алкоголя поднимаются неуклонно.
Теперь перейдем к рабочей жизни. Средний бюджет по России 204 рубля (из Варзара), по Петербургской губ. несколько лучше 212,71 руб. Продолжительность рабочого дня по закону 11Ѵ2 час., а с практикой сверхурочных работ достигает и 36 час. пребывания в фабрике (из Писчебумажника). Я не буду говорить много об их положении, сами за себя говорят рабочие доклады всех съездов и конференций, а также последняя анкета среди петербургских рабочих. Обращу внимание лишь на то, что из 252 рабочих одиночек металлистов Петербурга (по анкете Прокоповича) с заработной платой в 472 руб. 130 все-же не может жить сносно и снимает угол или койку. Прочтите описание углов у санит. врача Рубеля, справьтесь о ценах на мясо и др. продукты и поймете, что эти условия заставляют не жить, а изворачиваться, тем более, что часть года приходится гулять без работы (*у метал. раб. Петербурга 25°/0 безработных). А ведь это бюджет в 1*/2 раза выше средняго. И то-же некуда сунуться—рассчет за стачку на фабрике, предпочтительное покровительство правящих лиц промышленникам перед рабочими (первым всякие союзы, напр., разрешены, а рабочим их закрывают), преследование за всякое улучшение своей жизни и условий работы. Вы многое уже слышали и видели на съезде и я ограничусь указанием еще на запрос с.-д. фракции Госуд. Думы о гонениях на нрофес. организации рабочих, содержание которого есть скорбный мартиролог их существования и смерти.
А между тем только деятельность рабочих организаций является сдерживающим началом от отчаяния. В борьбе коллективным путем предохраняют себя рабочие от разрушающого влияния алкоголя и черпают надежду на свое полное освобождение в будущем.
Дания и Норвегия густо покрыты всякого рода организациями и недаром являются примером наименьшого потребления алкгоголя.
Не то у нас. И когда отнимается возможность борьбы за лучшую жизць и создается атмосфера политических и экономических тисков —наблюдается усиленное тяготенье к вину.
Нищета и безправие приводят к кабаку и крестьян и рабочих России и растет душевое потребление алкоголя. Если в 1893 году на душу выпивалось 0,49 ведра, то в 1906 году уже 0,00, в 1907 г.—0,59.
Исследование алкоголизма в России связывается для нас теперь с исследованием ея обнищания, идущого все вперед.
Нужна решительная помощь и экстренные меры. Я думаю в достаточной мере ясно, что проповедь воздержания от вина не может иметь значения среди этой нищеты; не помогут и запретительные ограничения в законодательном порядке, вроде сокращения числа казанок, повышения емкости посуды, понижения кре-