— не
детского и юношеского возраста, или деловыми именами, или наконец в семьях-—замалчиванием в гимназиях и школах разговорами на ушко.
Не то безнравственно, что кричит, а то,—что скрывается под другими кличками.
Смело можно сказать, что большинство матерей в душе дрожать за своих сыновей, и если подмечают что-либо, то всячески стараются уверить и успокоить себя ложью, что это только так кажется.
Конечно, правильная семья много значит, но много ли у нас правильных семей. Мы слишком часто закрываем на все глаза и уверяеми» себя, что все у нас обстоит блогополучно. Ничто не причиняет нам столько вреда, как наш противоречащий разуму и фактам инстинктивный оптимизм, заставляющий нас преимущественно останавливаться на жизнерадостных явлениях.
Современное нам общество мучается элементарными страданиями от тех страшных болячек, которыми так богата наша жизнь, это—кружащаяся в пространстве огромная больница.
Чтр может быть ужаснее пьяных детей. Это громадной величины язва на месте нашего общественного организма. Надо лечиться и устранять причины, создающия столько погибших и нравственно искалеченных детей.
Детская смертность и преступность.
Детская смертность на ряду с туберкулезом и проституцией принадлежит к мучительным наболевшим язвам, главной своей тяжестью падающим на рабочий класс населения. На этой триаде ярче всего подчеркивается классовая рознь, отделяющая имущих и неимущих. Кто умирает, главным образом, от туберкулеза? Рабочий, запертый с юных лета в душных, грязных мастерских, не имеющий возможности во время остановить и излечить страшную болезнь. Кто пополняет кадры проституции? Сестры, жены, дочери тех же рабочих, вынужденные искать в этом позорном промысле тех денег, которые ей не платят за ея труд. Чьи дети мрут тысячами, миллионами не достигнув даже и года? Дети тех же рабочих, дети того же неимущого класса. На детской смертности эта вековая несправедливость подчеркивается особенно выпукло. В 50 губерниях Европейской России умирает ежегодно слишком 1.200,000 детей, не доживши до года, и можно смело сказать, что миллион детей падает на неимущий класс населения. Смертность среди детского населения в Петербурге растет от центра к периферии, так как именно там на окраинах находятся рабочие кварталы, где ютится бедный люд. В Париже по муниципальной статистике смертность в рабочем предместья равняется 26%, а в Елисейских нолях она понижена до 2%. И это отмечается повсеместно. Эти 24% вызываются причинами устранимыми, лежащими исключительно в
— 4S7 —
глубоко ненормальных условиях наших социально-экономи-ческих отношений. Дети рабочого класса мрут из за того, что наших детей выкармливают кормилицы, что женщины на фабриках, заводах, на поле должны работай до последних дней беременности, из-за того, что, едва оправившись от родов, оне снова бегут на работу, от того, что в непосильном труде за куском хлеба истощаются силы и т. д.
На общем фоне скованности гражданской жизни в России, крестьянство выступает рельефным пятном особого безправия, особого угнетения. Начиная с узаконении для крестьян и кончая действительностью, которую можно назвать просто усмотрением начальствующих лиц, все здесь своеобразно и все здесь сведено к подавлению всяких проблесков самодеятельности. А без самодеятельности, без сочетания сознательного отношения к своим полькам и нуждам, с активным проявлением собственной воли, вряд ли возможно проведение мер улучшения жизни, в особенности, мер общественного оздоровления.
В России смертность от алкоголя и вырождения от нея населения проявляется больше, чем в других странах. Смертность эта, например, у нас в 5 раз больше, чем во Франции. Можно было бы думать, что объекты сравнения выбраны неудачно, так как французы пьют не особенно уж много; но перевес является к несчастью на нашей стороне и по сравнению ст» другими европейскими государствами. Не столько виноваты в этих результатах качества водки, сколько холодный наш климат в связи с специальными свойствами алкоголя—понижать температуру человеческого организма. В результате совокупного действия обеих причинъ—более частые смертные случаи у нас, чем в теплых странах, где, кстати, алкоголь и вообще то потребляется в меньшем количестве. Чем холоднее климат, тем опаснее действие алкоголя—вот вывод новейшей науки.
Между тем у нас, к сожалению, распространено убеждение, что ^Руси веселие нити", и на этой почве мы довольно быстро идем к вырождению. Распространенность психической заболеваемости находится в тесной связи со спиртным отравлением, как и проступки против нравственности в широком смысле слова.
В то время, как в других культурных государствах, например, в Норвегии, Австралии, детская смертность за последния десятилетия идет на убыль, в России она растет, теперь доходит до 30 — 50 человек на тысячу и даже превышает эти цифры. Ежегодно мы понапрасну теряем несколько миллионов человеческих жизней. Идя таким путем, Россия в недалеком будущем встретится с фактом вымирания населения.
В таблицах и диаграммах детской смертности в Европейской России за 1893—96 г. мы находим следующее:
Средняя рождаемость у нас в Европейской России равняется 4.465,990.
А ежегодно умирает детей в возрасте от одного дня рождения до пяти лет 3.055,524.