— 338 —
менно приобретает митинговый характер и выдвигает на сцену „орателей", для которых весь интерес сводится к критике и поношению правительства.
Поэтому удивляться дикой, выходке алкогольных „товарищей4* против чинов Министерства Финансов положительно нечего. (6/1 ИО).
В этом хоре „правыхъ" органов диссонансом звучат строки „Дружеских Речей".
„Весьма жаль, что Съезду не пришлось обстоятельно рассмотреть вопрос о тайной продаже вина. Насколько велики размеры корчемства, свидетельствуют подсчеты—правда, не совсем точные: на долю тайной торговли приходится около четверти пропи-ваемой населением суммы в миллиард рублей,—почти 250 милл. За этим „тайнымъ" пропоем скрывается, пожалуй, еще больше горя и ужаса, чем за явным. Из казенной лавки вино отпускается только в известные часы и только на наличные деньги. Тайная торговля никаким временем но ограничена, кредит допускает самый широкий, в заклад принимается что угодно, с величайшей готовностью Все приемы безпощадного раззорения обывателя, практиковавшиеся недоброй памяти кабаком, теперь практикуются корчмарями. Это „добавочное" зло винной монополии должно быть возможно уменьшено,—если совсем избавиться от него нельзя".
„Зеленому змию надо преградить все пути, а не оставлять лазеек, которыми он научился мастерски пользоваться".
Хотя нижеиомещаемые строки не относятся непосредственно к нашему Съезду, но ярко оне рисуют современное положение питейного* дела в России и именно ту сторону, которая повела к крупному столкновению Съезда с представителями Министерства Финансов, и при том рисуются органом, заподозрить который в извращении фактов нельзя.
Н. Н. Оглоблин в статье „Неразбериха", помещенной в июньской книжке „Историч. Вести." за текущий год, говорит:
„Единственное учреждение, которое, по мнению обывателей, не требует сенаторской ревизии—это винная монополия. По единогласному приговору обывателей (исключая, конечно, пропойц и гг. монополистов), это дело ведется так образцово, что порой требуется не ревизия, а... полное закрытие этого учреждения, с воспрещением производства и продажи водки. Гибнет от нея Русь, проливается в конец... и без этой драконовской меры никакие „режимы" ея не спасут.
Провинция пьет страшно, пользуясь и казенными лавками и массой тайных корчемниц, расплодившихся в неимоверном количестве. В любом селении десятки лиц открыто, на глазах полиции и питейного надзора, занимаются этой выгодной и безпошлинной торговлей. Жалкие штрафы, налагаемые на слишком откровенных корчеминков, не пугают их. Большинство же остается безнаказанным. Да и за что наказывать их, когда они приносят одну пользу казне?! Недаром и сндельцы винных
— 339 —
лавок получают наградные деньга за большее количество проданного ими вина, а за недовыручку до положенной нормы—выговоры и лишение мест... Коммерческое дело!..
Но если бы творцы этой губительной коммерции знали, как народ относится к ней, как издевается над нею, какия песни поются про монополию!.. За последние полвека ни одна правительственная мера не подрезала так жестоко престижа правительства, как именно винная монополия...
Гг. монополисты глухи ко всему и стараются высоко держать свое торговое знамя... Дела об „оскорблении** монопольки уже доходили до суда. Но обыватели не унимаются и продолжают „оскорблять“ своего кровного врага.
Кстати: скорбя об „интересах казны**, обыватели недоумевают, зачем завели эти дорого стоящия винные лавки, с дорогим персоналом и проч. Достаточно было бы иметь простые склады водки и разрешить всем свободную торговлю... Здорово бы заторговали!.. и без всяких расходов для казны. На этот путь ясно указывает сильное развитие корчемной торговли, явно поощряемой и полицией, и водочным ведомствомъ“...
IV.
Переходя ко второму инциденту „Уничтожения Съездом начала религии и нравственности", мы читаем в газете „Речь**.
„Гораздо значительнее подлинные слезы священников, подлинный гнев рабочих, которые отвергают „религиозно-нравствен-ноо“ воспитание. Здесь настоящая трагедия.
Рабочим приходится всего больше иметь дела с „монополькой *\ II неужели же у кого-нибудь повернется язык сказать, что они но жаждут хорошей, блоголепной жизни, без пьянства, разврата? Неужели же кто-нибудь осмелится утверждать, что они не истомились по здоровой, нравственной жизни?
Ведь, все знают, что наши деревенские батюшки любят выпить. Об этом говорил еще стоглавый собор. Но все так же знают, что они отлично могут этого не делать. Было бы очень даже полезно, если бы духовное начальство созвало первый Съезд священников, для искоренения пьянства не только среди духовенства, но и семинаристов - академиков. Ведь трезвый псаломщикъ—это белый ворон. А знаменитые архиерейские певчие, которые как саранча налетают на сельские причты во время архиерейских объездов епархия! Простой народ все это отлично знает. Знают и рабочие. Знают они, что священники, воистину желающие бороться с пьянством, как с одним из безчисленных проявлений наших социальных и политических неурядиц, почти фатально кончают полным неблогополучием. Все, так называемые, „популярные** священники, которые борются с пьянством, борются и со всякой другой неправдой, ну, скажу обиняком, с пролитием крови. А ведь ото путь очень скользкий. И понятно, что большинство священников пребывают в пассив-