166
ПРАКТИЧЕСКАЯ МЕДИЦИНА.
рейдти в заманчивую сферу умствовании, где однако бойкое слово играет часто главную роль, и из которой тогда в самом удачном случае выходит гипотеза с жизнью лишь на несколько месяцев, а уж много на год или на два. Дело другого рода—общия заключения, непосредственно вытекающия из суммы добытых Фактов: — будучи столько же верными, как самые Факты, они придают последним смысл, определяют положение вопроса в науке и часто могут открыть пути новым исследованиям. Заключительный параграф предлагаемого сочинения должен быть рассматриваем лишь с этой точки зрения.
Мы видели, что первое и непременное условие для опьянения есть присутствие алькоголя в крови. Знаем, кроме того, что вещество это проходит через массу ея неизмененным в своем химическом составе. Естественно думать после этого, что ряд изменений в нервной деятельности пьяного животного зависит, может быть, от непосредственного соприкосновения алькоголя с нервными массами. Мысль эта явилась в первый раз, в Форме опыта, у Wilson Philipp {An experimental inquiry into the laws of the vit. FuncJ.), который вскрывал животным позвоночный столб *), смачивал спинный мозг алькоголем, и замечал увеличение числа сокращений сердца. Лонже повторял эти опыты, и получал те же самые результаты. Не говоря уже о том , что одно учащение сердечаых сокращений не есть опьянение, опыты эти так грубы и вводят столько побочных обстоятельств в наблюдение, что результаты их не имеют ни малейшого достоинства.
Туже самую мысль выполнил я более тонким и, так сказать, более натуральным образом. Собаке впрыскивался в сонную артерию алькоголь, на столько разведенный водой, чтобы не свертывал крови. Смесь нагревалась до 30°—35° Ц.; самая инъекция производилась чрезвычайно медленно и постепенно. Небольшой собаке я впрыскивал до 4~х к. ц. смеси (0,4 к. ц. абсо-
') Этого сочинения я не имел в руках, и знаю о нем лишь по цитате у Лонже (Ami. elphys. d, sysl. nerv.).
МАТЕРИАЛЫ ДЛЯ БУДУЩЕЙ ФИЗИОЛОГИИ АЛКОГОЛЬНАГО ОПЬЯНЕНИЯ. 167
лютного'алькоголя,и не замечал ни во время инъекции,ни тотчас после нея, никаких признаков опьянения, тогда как один куб. цент. 80% алькоголя производил мгновенно тетаническия конвульсии (не опьянения) и смерть. Повидимому, это дает право думать, что опьянение, как нервное явление, не есть результат непосредственного соприкосновения алькоголя с нервными центрами. Утверждать этого я однако не могу, потому что инъекция производилась чрезвычайно медленно; следовательно мозг в данное время приходил в соприкосновение с весьма малым количеством алькоголя, могнет быть таким, которое и у собаки, отравленной через желудок, не вызвало бы никаких симптомов опьянения. Во всяком случае, опыты эти, будучи произведены в большем числе, и каждый раз с определением времени продолжения каждой инъекции (что я, к сожалению, ее делал), могут быть интересны, ибо только этим путем может быть решен разбираемый вопрос; притом, в случае, если бы известные дозы алькоголя, при известной скорости инъекции, производили опьянение, то опыты такого рода могли бы дать приблизительное понятие о количестве алькоголя в мозгу в единицу времени, потребного для вызвания этого состояния.
Обращаюсь к изменению крови. Здесь прежде всего представляется общий вопрос: может ли кровь, измененная в своих свойствах, вызвать ненормальные явления в нервной сфере. Как ни прост, кажется, ответ на это а priori, тем не менее экспериментальная физиология обладает еще очень малым количеством наблюдений, которые решили бы этот вопрос положительно. Относительно кровяных шариков здесь сделано еще всего более. Известно, например, положительно, что уничтожение способности их поглощать кислород производит смерть нервной системы (напр. вдыхание окиси углерода), напротив увеличенное содержание кислорода относительно угольной кислоты в крови (при вдыхании чистого кислорода, когда вдыхаемый воздух не смешивается с выдыхаемым), возвышает нервную деятельность. Последнее обусловливается здесь впрочем скорее абсолютным уменьшением массы С02 в крови, чем увеличе-