— 358 —
детей, бледных, измученных, загрязненных (при всем желании от грязи не убережешься). Писк, крик, сутолока, духота в комнате толкает его переменить обстановку. Он выходит на улицу — пред ним грязное болото, зловоние, вокруг такия же лачуги, низкия, сырые, за ними вышки, стук тиртания в ушах стоит. Он стоит и озирается. Куда пойти? Некуда. Да, некуда, нет ни сада, ни площади, ни театра, ничего нет. Некуда итти, кроме духана. Там весело, народу много, просторно. Там отвлечься можно и от домашней обстановки и от промысловой».
Сами рабочие отлично понимают зависимость между пьянством и окружающей их жилищной обстановкой, неспособной дать им отдых от тяжких дневных трудов. В анкете, произведенной И. X. Озеровым относительно причин, заставляющих трудящихся прибегать к алкоголизму, сами рабочие указывали на свои квартиры как на главный импульс к опьянению. Некоторые ответы рабочих настолько характерны, так точно воспроизводят психологию рабочого, что мы их здесь должны привести: «Представьте себе,—пишет один рабочий,—такую квартиру, где в сравнительно небольшом помещении живут 15—20 человек; тут духота, сырость, со стен течет, клопов, как в муравейнике, так поневоле убежишь куда-нибудь». Другой рабочий пишет: «Рабочий целый день на работе, приходит домой, его окружают всюду нищета, сырые стены, и эти стены поедают все его состояние своей дор.оговизной,—только и живи в квартиру да в харчи. Бьется, бьется, да и выпьет с горя. Если бы бедному человеку было тепло и уютно дома, зачем бы ему итти в трактир и скитаться по пивнымъ? Поработавшему человеку нужен покой и отдыхъ». «Выпить хочется,— пишет один рабочий,—во-первых, от усталости, во-вторых, чтобы не так ощутительно было от укусов клопов, так как в наших жилых помещениях их очень много».
Еще более картинно описывает свои переживания другой корреспондент проф. Озерова. «Жилища безусловно заставляют другой раз бежать. Для примера приведу из жизни моей. Приехал в Москву на работу. За недостатком ком
— 359 —
наты пришлось нанять угол избы, размер 9 аршин, грязища непомерная, так что для меня, рабочого, становилось тошно. Помещение имеет все* кроме того, что требуется человеку. В летнее время рабочий, утомленный дневным трудом, тщетно ищет себе ночью успокоения и отдыха. Сон от него бежит прочь; случается, что бедный труженик прот мучается всю ночь, не смыкая глаз. Его осаждают целые легионы насекомых, клопов, блох, которые огнем жгут его измученное тело, ни на минуту не давая забыться сладкими грезами; под утро уже несчастный забывается, но тут на него налетает целый рой мух, которые своим жужжанием и настойчивостью прогоняют последний остаток сна, притом воздух в большинстве случаев испорчен вредными испарениями от ретирад и других источников зловоний, от которых в некоторых помещениях зеленеет медная посуда. Зимой квартиры рабочих напоминают собой северный полюс. Не надо удивляться тому, что рабочие уходят из такой квартиры в трактир. Все эти неудобства заставляют рабочих прибегать к родимой сивухе, чтобы хоть на короткий миг забыть все эти муки, испытываемые во всю свой жизнь».
И тот же вопль о квартире, не дающий отдыха от дневной работы, слышен в ответах бакинских рабочих. «Достаточно порядочному человеку взглянуть на жилищные условия рабочих,—пишет один бакинский труженик,—чтобы убедиться, что квартиры грязные, душные, темные. Самая большая часть рабочих чуть не в шахтах живет. Улицы завалены грязью, так что легче добраться до духана, чем до квартиры, а тамъ—как знаете».
«Есть еще причина пьянства, — пишет один бакинский рабочий,—которая действует развращающим образом как на это, так и на молодое поколение. Это то, что вследствие малого заработка рабочие часто сходятся 2—3 семейства в одну душно-грязную квартиру, а вреднее этого—семейная женщина пускает пять и больше холостых людей; из-за мнимой ревности в получку и другие удобные моменты не щадит спиртными напитками. Эта язва переходит и на моло