— 267 —
4. Подражание. Питейные нравы.
Авторы, продолжающие еще верить в то, что алкоголизм служит проявлением злой личной воли человека, выдвигают в качестве главнейшей причины пьянства силу, подражания, во власти которой находятся пьющие.
«Причиной,—говорит проф. Бунге, —которая заставляет нас привыкать к употреблению спиртных напитков, служит мания подражания, как бы наследство человека от обезьяны. Первая кружка так же приятна для человека, как первая сигара. Человек пьет потому, что пьют другие, а раз уже человек привыкнет пить, то в удобных случаях для этого недостатка не будет. Пьют при свидании, пьют при разлуке, пьют для успокоения голода, пьют, когда сыты, для возбуждения аппетита; пьют во время холода, чтобы согреться, пьют и в жаркую погоду, чтобы охладиться; пьют, чтобы прогнать сонливость, пьют и для того, чтобы заснуть во время бессонницы; пьют с горя, пьют с радости, пьют на крестинах, пьют на похоронах; пьют, пьют... почему бы не выпить, чтобы заморить червяка и забыть о нужде».
Нет таких общественных факторов, которыми можно было бы удачно объяснить возникновение привычки к спиртным напиткам. Ведь пьют представители всех групп и слоев населения. Алкоголь находит себе друзей и в хоромах богатых, и в хижине бедняка. «Разница в экономическом положении,—говорит д-р Коровин,—не служит решающим моментом для возникновения алкоголизма, между тем само по себе экономическое положение является в жизни фактором крайне важным. Это недоразумениф разрешается, если скажем, что питейные, обычаи и предрассудки пользуются правами гражданства у всего населения, и вот, они то и равняют богачей и бедняков, они то первые побуждают расстаться с первоначальным нормальным трфзвфн-ным состоянием. И это расставание с трезвостью, приучение к спиртным напиткам наблюдаем в пору школьного пе-
— 268 —
риода у зажиточных классов и у пролетариата тоже в период ученичества, изучения того или другого ремесла в мастерских, заводах и прочее».
Итак, подражание,—вот в чем корень зла. Стремление, свойственное каждому человеку не быть или не казаться хуже других, заставляет выпить первую рюмку, а там уже потребление спирта становится привычкой, которой нельзя не удовлетворять. «Во всех слоях населения,—говорит Гоппе,— одинаково среди бедных и богатых, среди людей, занимающих высокое положение и среди чернорабочих, среди детей в колыбели и среди стариков,—всюду царит пагубная привычка, наклонность к алкоголю. Где можно найти такой дом, который был бы совершенно свободен от власти этой привычки? Дети уже в ранней юности жаждут того своеобразного раздражения, которое дает алкоголь. Поступив в школу, они начинают возможно скорее подражать питейным привычкам старших, и в жизнь они входят уже привычно пьющими, способными потреблять большия количества вина. Совершенства в питье, которого они не могли достигнуть в родительском доме и на школьной скамье, они быстро добиваются в мастерских, в конторах, в высшей школе, которая, по крайней мере, в Германии стала высшей школой потребления пива, и, наконец, на военной службе».
Еще определеннее и резче относительно причин алкоголизма высказывается Дельбрюк. «Что создало,—спрашивает Дельбрюк,—пристрастие людей к вину, что толкает человека к пьянству? Не является ли это зло прямым последствием господствующого порядка, продуктом социальных и хозяйственных условий? Я решительно отвечаю на этот вопрос: нет. Речь идет, главным образом, о том, что пить стало признаком хорошого тона, что обычаи пить глубоко вкоренились в нашем обществе и что спрос на спиртные напитки существует одинаково во всех слоях населения, в людях, принадлежащих к разным социальным группам, занятых самыми разнообразными профессиями».
Как видим, в толковании упомянутых авторов все дело представляется до нельзя ясным. Пьют все, пьют