— 253 —
ния алкоголем прекрасно, изображен Миропольским в его книге «О музыкальном образовании народа».
«Народ наш,—говорит Миропольский,— свой художественную даровитость проявил и запечатлел редкими оригинальными созданиями, сохранив ее среди самых тяжелых испытаний в течение тысячелетняго своего существования. Ни тяжкое монгольское иго, ни домашния междоусобицы и разгром эпохи междуцарствия, ни аскетический взгляд сурового церковного риторизма, ни тяжкая рука Петра, ни даже страшное крепостное право не могли убить и задавить художественную даровитость русского народа. Она широко и оригинально проявилась в созданиях народного творчества, в языке, в песне, в обычаях и преданиях. Нужно ли говорить о способности и любви нашего народа к песне, к музыке. «Покажите мне народ,—пишет Гоголь,—у которого было,бы больше песен. Украйна звенит песнями. По Волге, от верховья до моря, по всей веренице влекущихся барок, заливаются бурлацкия песни. Под песни рубятся из сосновых бревен избы по всей Руси. Под песни мечутся из рук в руки кирпичи и, как грибы, выростают города. Под песни пеленается, женится и хоронится русский человек. У Черного моря безбородый, смуглый с смолистыми усами казак, заряжая пищаль свой, поет старинную песню, а там на другом конце, верхом на плывущей льдине, русский промышленник бьет острогой кита, затягивая песню». А сколько наслаждения дает народу эта песня и как чутко художественно он ее понимает,—вспомните «Певцовъ» Тургенева».
Точно так же картинно рисует Миропольский и упадок этой художественной даровитости под влиянием порчи нравов. «На наших глазах иссякает народное творчество; на наших глазах происходит порча народного гения, которому вместо целительного питья цодают отраву. Порча идет все глубже и глубже. Она закрадывается в семейные нравы, проникает в народные воззрения, обычаи и предания. Мутным грязным потоком разливается она по русской земле и на наших глазах проникает в глухие углы родины, куда еще не достиг свет образования, но где началось уже вырожде-
— 254
ние. Прислушайтесь, что поет теперь народ, какия песни разносит он из городов и фабрик по деревням. Эта новая песня, созданная народом, при условиях кабацкого разгула, поражает своим цинизмом, и, Боже мой, как низменна эта песня по сравнению с тем, что народ певал прежде. Та же удаль молодецкая, но пошла она по торной дорожке, которая ведет к обнищанию человеческих чувств и интересов, к утрате здоровья, к потере сознания своего достоинства и часто кончается острогом... Но какова эта жизнь: что заработано в неделю—все спущено в воскресенье. Вот образец такой песни:
«На заводе мы живали Мелки деньги получали,
Мелки деньги— пятаки Отнесли их в кабаки».
В кабаки и другия веселые места, чтобы, получив там заразу, разнести ее по деревням и по семьямъ».
В этом-то вырождении творческих сил народа, вырождении, которое сказывается, конечно, не только в извращении народной песни, но и в изменении характера других произведений народной музы, в упадке энергии народа, ослаблении его стремлений к лучшему будущему, кроется основная опасность пьянства, ставшого в наши дни одиним из крупнейших социальных бедствий.