— 167 —
в пьяном виде покушались на самоубийство среди мужчин 323 или 50% и среди женщин 92 или 22%.
Мы привели весь этот цифровой материал, чтобы показать, что действительно существует некоторая связь между алкоголизмом и числом самоубийств. Но от этого еще далеко до установления причинной зависимости между двумя категориями явлений. Речь идет в данном случае не о случайном совпадении, а о двух фактах, порождаемых одними и теми же социальными условиями. Не подлежит сомнению, что наблюдаются и такие случаи, когда здоровых людей, которые могли бы пользоваться всеми прелестями жизни, заставляет решиться на самоубийство страсть к алкоголю. Однако ни в каком случае нельзя допустить, что в самоубийстве каждого алкоголика виновато одно лишь злоупотребление спиртными напитками, так как возможно, что и страсть к алкоголю, и решение покончить счеты с жизнью служат выражением душевной слабости, психической болезни данного лица. С другой стороны, нельзя оставлять без внимания и того, несомненно, установленного в настоящее время факта, что самоубийства являются следствием целого ряда переплетающихся между собой сложных социальных условий и что винить один лишь алкоголь в том, в чем повинным следует признать множество моментов (хозяйственные условия, условия общественной 'жизни, психическое предрасположение, расовые особенности), значило бы отступать от научной истины и рисовать несоответствующия действительности фактическия картины.
Впрочем, имеются случаи, когда самоубийство должно быть приписано исключительно действию алкоголя. Это — те случаи, когда человек кончает с собой в припадке белой горячки. Из 12.280 самоубийств, зарегистрованных за 1883—1890 г. в Пруссии, 1104 совершены были алкоголиками в припадке белой горячки.
Разумеется, и этим числом нельзя пренебречь, и оно знаменует собой не мало социальных бед. Но в увлечении желанием ярче нарисовать зло алкоголизма, пьянству, как основной причине, отводится гораздо более почетное
— 168 —
место в статистике самоубийств, что мы отчасти видели из приведенных нами выше цифр. При этом, однако, речь может итти не о самоубийстве вследствие пьянства, а о самоубийстве пьяниц, и остается открытым вопрос, действительно ли алкоголизм послужил причиной самоубийства или же оба явления и пьянство, и самоубийство являются следствием одной общей причины, способной породить в одинаковой мере и то и другое зло.
Отсюда следует, что невозможно численно учесть влияние потребления спиртных напитков на самоубийства и что ошибочно из простого совпадения двух явлений заключить о существовании причинной зависимости между ними. Так, например, указывают на то, что в тех прусских провинциях, где душевое потребление чистого алкоголя не ниже 4 литров, число самоубийств составляет от 126 до 258 на миллион жителей; в тех же, где алкоголь употребляется не более 0,2 литра, самоубийств приходится всего 14—46 на то же число жителей. Но ведь возможно, что в провинциях с большими потреблением алкоголя социальные условия таковы, что они обусловливают и алкоголизацию населения, и самоубийства.
Тот же факт совпадения усиленного потребления алкоголя и роста числа самоубийств приходится отметить по отношению с крупным городам и промышленным районам. Так, в Берлине отмечено свыше 300 самоубийств на один миллион жителей, а в провинциях только 150, в Париже Вене—свыше 400, в Петербурге—около 200, в остальной же России — всего 30. Но и в данном случае частота самоубийств отнюдь не может быть рассматриваема, как непосредственное последствие пристрастия к спиртным напиткам. Напротив, оба явления вытекают из борьбы за существование, которая принимает особенно жестокия формы в крупных промышленных центрах. Этого обстоятельства не принял во внимание Морселли, доказывающий на основании итальянских данных зависимость между потреблением спиртных напитков и числом самоубийств. Он упустил из виду, что усиленное потребление и большое количество самоубийств приходится на промышленные провинции, где людям