— 168 —
место в статистике самоубийств, что мы отчасти видели из приведенных нами выше цифр. При этом, однако, речь может итти не о самоубийстве вследствие пьянства, а о самоубийстве пьяниц, и остается открытым вопрос, действительно ли алкоголизм послужил причиной самоубийства или же оба явления и пьянство, и самоубийство являются следствием одной общей причины, способной породить в одинаковой мере и то и другое зло.
Отсюда следует, что невозможно численно учесть влияние потребления спиртных напитков на самоубийства и что ошибочно из простого совпадения двух явлений заключить о существовании причинной зависимости между ними. Так, например, указывают на то, что в тех прусских провинциях, где душевое потребление чистого алкоголя не ниже 4 литров, число самоубийств составляет от 126 до 258 на миллион жителей; в тех же, где алкоголь употребляется не более 0,2 литра, самоубийств приходится всего 14—46 на то же число жителей. Но ведь возможно, что в провинциях с большими потреблением алкоголя социальные условия таковы, что они обусловливают и алкоголизацию населения, и самоубийства.
Тот же факт совпадения усиленного потребления алкоголя и роста числа самоубийств приходится отметить по отношению с крупным городам и промышленным районам. Так, в Берлине отмечено свыше 300 самоубийств на один миллион жителей, а в провинциях только 150, в Париже Вене—свыше 400, в Петербурге—около 200, в остальной же России — всего 30. Но и в данном случае частота самоубийств отнюдь не может быть рассматриваема, как непосредственное последствие пристрастия к спиртным напиткам. Напротив, оба явления вытекают из борьбы за существование, которая принимает особенно жестокия формы в крупных промышленных центрах. Этого обстоятельства не принял во внимание Морселли, доказывающий на основании итальянских данных зависимость между потреблением спиртных напитков и числом самоубийств. Он упустил из виду, что усиленное потребление и большое количество самоубийств приходится на промышленные провинции, где людям
— 169 —
приходится особенно много страдать от жизненых невзгод и тяжких лишений. И приходится думать, что алкоголизм играет роль гораздо менее важную, чем условия жизни и обстановка труда, заставляющия человека* принимать роковое решение.
Но, если даже отрешиться от взгляда на алкоголизм, как на главный фактор самоубийств, все же на долю злоупотребления спиртными напитками остается еще в этой области очень много. Как во многих других случаях, отчасти уже указанных нами, алкоголь и при самоубийствах играет роль пособника. Опьянение придает известную решимость человеку и дает ему возможность привести в исполнение свой жестокий замысел. Вина эта тяжка сама по себе, помимо всяких преувеличений, к которым прибегают из желания наложить возможно больше густых мрачных красок на зло алкоголизма.
£лкогодизди и преступления.
Все то, что мы знаем о действиях алкоголя на человеческий организм, должно было заставить нас думать, что злоупотребление спиртными напитками гонит нередко человека на путь преступлений. В состоянии опьянения человек теряет самообладание. Животные страсти и стремления выступают на первый план, сказываются с необычайной силой, которая нисколько не умеряется действием разума. Повышение чувствительности влечет за собой быстроту дейстий, подчас необдуманных, нелепых и жестоких. Мысль о мести по отношению к действительным или мнимым обидчикам вы-ростает у пьяного в обширный план бессмысленных деяний, который тут же приводится в исполнение. И чем дальше зашло опьянение, тем более жестоким и преступным оказывается самый план мести. Ведь под влиянием алкоголя притупляется нравственное чувство, которое могло бы в таких случаях сыграть задерживающую роль. Тонкая человеческая машина превращается в грубую животную, и для пьяных нет никаких преград в их разрушительной работе.