259
отряд. Андрий узнал его издали, и видно было издали, как он весь затрепетал. Он, как подлый трус, спрятался за ряды своих солдат и командовал оттуда своим войском. Силы Тараса были немногочисленны: с ним было только восемнадцать человек; но он ринулся с таким свиренством, с таким сверхъестественным стремлением, что ряды уступали со страхом перед этим разгневанным вепрем. Вряд ли тогда его можно было с чем-нибудь сравнить. Шапки давно не было на его голове; волосы его развевались, как пламя, и чуб, как змея, раскидывался по воздуху; бешеный конь его грыз п кусал коней неприятельских; дорогой акша-мет был на нем разорван; он уже бросил саблю и ружье и размахивал только одной ужасной, непомерной тяжести, булавой, усеянной медными иглами. Нужно было взглянуть только на лицо его, чтобы увидеть олицетворенное свирепство, чтобы извинить трусость Андрия, чувство вавшого свой душу не совсем чистой. Бледный, он видел, как гибли и рассеивались его поляки; он видел, как последние, окружавшие его, уже готовы были бежать; он видел, как уже некоторые, поворотивши коней своих, бросали ружья. «Спасите!» кричал он, отчаянно простирая руки: «куда бежите вы? Глядите: он одинъ!»
17*
260
Опомнившиеся воины на минуту остановились и в самом деде ободрились, увпдевши, что их гонит только один с тремя утомленными коза-нами. Но напрасно силились бы они устоять против такой отчаянной воли.
«Нет, ты не уйдешь от меняи» кричал Тарас, поражая бегущих, начинавших думать, что они имеют дело с самим дьяволом.
Отчаянный Андрий сделал усилие бежать, по поздно: ужасный отец уже был перед ним. Безнадежно он остановился на одном месте. Тарас оглянулся: уже никого не было позади его, все сотоварищи его полегли в разных местах ноля. Их только было двое.
«Чтб, сынку?» сказал Бульба, глянувши ему в очи.
Андрий был безответен.
«Чтб, сынку?» повторил Тарас: «помогли тебе твои ляхп?»
Андрий не произнес ни слова; он стоял, как осужденный.
«Так продать, продать веру? Проклят тот и час, в который ты родился на светъ!»
Сказав это, он глянул с каким-то иссту-пленно-скеркающии взглядом по сторонам.
«Ты думал, что я отдам кому-иибудь дитя свое? Нетъ! Я тебя породил, я тебя и убью! Стой п не шевелись, п не проси у Господа Бога отпущения: за такое дело не прощают на том свете!»