175
Верхний ярус усов шел назад, другой прямо вперед, третий вниз, что делало его очень похожим на кота.
Жид съежился в три погибели и почти боком подошел к нему. «Ваше ясновельможномъ! Ясновельможный панъ!»
«Ты, жид, это мне говоришь?»
«Вам, ясновельможный панъ».
«Гм... а я, просто, гайдукъ!» сказал трехъярусный усач с повеселевшими глазами.
«А я, ей Богу, думал, что это сам воевода. Ай, ай, ай...» При этом жид покрутил головой и расставил пальцы. «Ай, какой важный видъ! Ей Богу, полковник, совсем полковникъ! Вот еще бы только на палец прибавить, то и полковникъ! Нужно бы пана посадить на жеребца, такого скорого, как муха, да и пусть муштрует полкп!»
Гайдук поправил нижний ярус усов своих, при чем глаза совершенно развеселились.
«Чтб за народ военный!» продолжал жид: «ох, вей мир, что за народ хороший! Шнурочки, бляшечки... так от них блестит, как от солнца; а цуркп, где только увидят военных... ай, ай!..» Жид опять покрутил головой.
Гайдук завил рукой верхние усы п пропустил сквозь зубы звук, несколько похожий на лошадиное ржание.
«Прошу пана оказать услугу!» произнес жид: «вот князь приехал из чужого края, хочет посмотреть на козаков. Он еще сроду не видел, чтб это за народ козаки».
Появление иностранных графов и баронов было в Польше довольно обыкновенно: они часто были завлекаемъ! единственно любопытством посмотреть этот почти полуазиатский угол Европы; Московию и Украйну они почитали уже находящимися в Азии. И потому гайдук, поклонившись довольно низко, почел приличным прибавить несколько слов от себя:
«Я не знаю, ваша ясновельможномъ», говорил он: «зачем вам хочется смотреть их. Это собаки, а не люди. И вера у них такая, что никто не уважаетъ».
«Врешь ты, чортов сынъ!» сказал Бульба: «сам ты собака! Как ты смеешь говорить, что нашу веру не уважаютъ? Это вашу еретическую веру не уважаютъ!»
«Эге, ге!» сказал гайдук: «а я знаю, приятель, ты кто: ты сам из тех, которые уже сидят у меня. Постой же, я позову сюда нашихъ».
Тарас увидел свой неосторожность, но упрямство и досада помешали ему подумать о том, как бы исправить ее. К счастию, Янкель в ту же минуту успел подвернуться.
«Ясновельможный панъ! как же можно, чтобы граф да был козакъ? А если бы он был ко-