128
рении у штанных очкуров набивали все чистыми' цехишши. А сколько всякий из них пропил и прогулял добра, ставшого бы другому на всю жизнь, того и счета не было. Все спустили по-ко-зацки, угощая весь мир и нанимая музыку,чтобы все веселилось, что ни есть на свете. Еще и теперь у редкого из них не было закопано добра: кружек, серебряных ковшей и запястьев, под камышами на днепровских островах, чтобы не довелось татарину найти его, если бы, в случае несчастья, удалось ему напасть врасплох на Сечь; но трудно было бы татарину найти, потому что и сам хозяин уже стал забывать, в котором месте закопал его. Такие-то были козаки, захотевшие остаться и отметать ляхам за верных товарищей и Христову веру! Старый козак Бовдюг захотел также остаться с ними, сказавшие «Теперь не такия мои лета, чтобы гоняться за татарами; а тут есть место, где оиочить доброй козацкой смертью. Давно уже просил я Бога, чтобы, если придется кончить жизнь, то чтобы кончить ее на войне за святое и христианское дело. Так оно и случилось. Славнейшей кончины уже не будет в другом месте для старого козака».
Когда отделились все и стали на две стороны в два ряда куренями, кошевой прошел промеж рядов и сказал:
129
«А что, панове братове, довольны одна сторона другою?»
«Все довольны, батько!» отвечали козаки.
■-Ну, так поцелуйтесь же и дайте друг другу прощанье, ибо, Бог знает, приведется ли в жизни еще увидеться. Слушайте своего атамана, а исполняйте то, что сами знаете: сами знаете, что велит козацкая честь».
П все козаки, сколько пх ни было, перецело-валпсь между собой. Начали первые атаманы, п, иоведши рукой седые усы свои, поцеловались навкрест н потом, взяв за руки и крепко держа руки, хотел один другого спросить: «Что, папе брате, увидимся или не увидимся?» да и не спросили, замолчали, — и заждались обе седые головы. А козаки все до одного прощались, зная, что много будет работы тем и другим; но не иовершилп,однакож, тотчас разлучиться, а иовершили дождаться темной ночной поры, чтобы не дать неприятелю увидеть убыль в ко-зацком войске. Потом все отправились по ку-реням обедать.
После обеда все, которым предстояла дорога, легли отдыхать и спали крепко и долгим сном, как будто чуя, что, может, последний сон доведется им вкусить на такой свободе. Спали до самого захода солнечного; а как зашло солнце и немного стемнело, стали мазать телеги. Снарядись, пустили вперед возы, а сами, иогаанкова-