71
щек во весь козацкий аппетит. Он подивился такой безпечности, иодумавшп: «Хорошо, что нет близко никакого сильного неприятеля и некого опасаться». Наконец и сам подошел он к одному из возов, влез на него и лег на спину, нодложивши себе под голову сложенные назад руки; но не мог заснуть и долго глядел на небо: оно все было открыто перед ним; чисто и прозрачно было в воздухе; густота звезд, составлявшая млечный путь и поясом переходившая по небу, вся была залита светом. Временами Андрий как будто позабывался, и какой-то легкий туман дремоты заслонял па миг перед ним небо, и потом оно опять очищалось и вновь становилось видно.
В это время, показалось ему, мелькнул перед ним какой-то странный образ человеческого лица. Думая, что это было простое обаяние сна, которое сей же час рассеется, он открыл глаза свои и увидел, что к нему точно наклонилось какое-то изможденное, высохшее лицо и смотрело прямо ему в очи. Длинные и черные, как уголь, волосы, не прибранные, растрепанные, лезли из-под темного, наброшенного ни голову покрывала; и странный блеск взгляда, и мертвенная смуглота лица, выступавшого резкими чертами, заставляли скорее думать, что это был призрак. Он схватился невольно рукой за пищал и произнес почти судорожно: «Кто ты?
72
Коли дух нечистый, сгинь с глаз; коли живой человек, не в пору завел шутку — убью с одного прицела».
В ответ на это, привидение приложило палец к губам и, казалось, молило о молчании. Он опустил руку и стал вглядываться внимательней. По длинным волосам, шее и полуобнаженной смуглой груди узнал он женщину. Но она была не здешняя уроженка: все лицо ея было смугло, изнурено недугом; широкия скулы выступали сильно над опавшими под ними щеками; узкия очи подымались дугообразным разрезом кверху. Чем более он всматривался в черты ея, тем более находил в них что-то знакомое. Наконец, он не вытерпел и спросил: «Скажи, кто ты? Мне кажется, как будто я знал тебя, или видел где-нибудь?»
«Два года назад тому, в Киеве».
«Два года назад, в Киеве», повторилъАндрий, стараясь перебрать все, чтб уцелело в его памяти от прежней бурсацкой жизни. Он посмотрел еще раз на нее пристально и вдруг вскрикнул во весь голос: «Ты — татарка! служанка панночки, воеводиной дочки...»
«Чпиш!» произнесла татарка, сложив с умоляющим видом руки, дрожа всем телом и оборотя в то же время голову назад, чтоб видеть, не проснулся ли исто-нпбудь от такого сильного вскрика, произведенного Андрием.