69
ястреб — не видя голубки, и никто не знает, как далеко летает от своей погибели...
Остаи уже занялся своим делом и давно отошел к куреням; Андрий же, сан не зная отчего, чувствовал какую-то духоту на сердце. Уже козаки окончили свой вечерю. Вечер давно иотухнул, июльская чудная ночь обняла воздух; Ью он не отходил к куреням, не ложился спать и глядел невольно на всю бывшую перед ним картину. На небе безчисленно мелькали тонким и острым блеском звезды. Поле далеко было занято раскиданными но нем возами с висячими мазницами, облитыми дегтем, со всяким добром и провиантом, набранным у врага. Возле телег, под телегами и подальше от телегъ—везде были видны разметавшиеся на траве запорожцы. Все они спали в картинных положениях: кто нодмостив себе под голову куль, кто шапку, кто употребивши, просто, бок своего товарища. Сабля, ружье-самопал, коротко-чубуч-ная трубка с медными бляхами, железными иро-вертками и огнивомъ—были неотлучно при каждом козаке. Тяжелые волы лежали, подвернувши под себя ноги, большими беловатыми массами, и казались издали серыми камнями, раскиданными по отлогостям поля. Со всех сторон из травы уже стал подниматься густой храп спящого воинства, на который отзывались с ноля звонкими ржаниями жеребцы, негодующие на свои
70
спутанные ноги. А между тем что-то величественное и грозное примешалось к красоте июльской ночи. Это было зарево вдали догоравших окрестностей. В одном месте пламя спокойно и величественно стлалось но небу; в другом, встретив что-то горючее и вдруг вырвавшись вихрем, оно свистело и летело вверх под самые звезды, и оторванные охлопья его гаснули под самыми дальними небесами. Там обгорелый черный монастырь, как суровый картезианский монах, стоял грозно, выказывая при каждом отблеске мрачное свое величие; там горел монастырский сад: казалось, слышно было, как деревья шипели, обвиваясь дымом, и когда выскакивал огонь, он вдруг освещал фосфорическим, лилово-огненным светом спелые гроздья слив, или обращал в червонное золото там и там желтевшия груши, и тут же среди их чернело висевшее на стене здания или на древесном суку тело бедного жида или монаха, погибавшее вместе с строением в огне. Над огнем вились вдали птицы, казавшияся кучею темных мелких крестиков на огненном поле. Обложенный город, казалось, уснул; шпицы, и кровли, и частокол, и стены его тихо вспыхивали отблесками отдаленных пожаров. Андрий обошел козацкие ряды. Костры, у которых сидели сторожа, готовились ежеминутно погаснуть, и самые сторожа спали, перекусившл саламаты и гаду-